Нижинский: Срочная свадьба в Буэнос-Айресе

20 сентября 1913 года модный аргентинский журнал Сaras y Caretas опубликовал в разделе светской хроники две фотографии под заголовком «Свадьба танцовщика Нижинского». На первой жених и невеста ждут, пока их брак зарегистрируют в загсе № 13 Буэнос-Айреса. На второй пара выходит из храма Архангела Михаила после венчания.

Свадьба случилась в разгар первого латиноамериканского турне «Русского балета» и стала полной неожиданностью не только для труппы, но и для самих молодоженов.

К началу XX века для разбогатевших на мясе и зерне аргентинских аристократов деньги перестали быть проблемой. Эти люди знали, что могут привезти к себе из Европы кого угодно: лучших архитекторов, скульпторов, инженеров, артистов. Латиноамериканцы предлагали гонорары, от которых невозможно было отказаться. Руководитель «Русского балета» Сергей Дягилев не стал исключением. Он подписал контракт и отпустил на гастроли в Аргентину и Бразилию главную звезду труппы — своего 24-летнего возлюбленного Вацлава Нижинского. Сам пересечь Атлантику импресарио не мог: он с детства панически боялся большой воды.

К тому моменту Дягилев и Нижинский были вместе уже пять лет. Ревнивый 41-летний руководитель «Русского балета» полностью контролировал жизнь молодого артиста, включая общение с семьей и все финансовые вопросы. Свободным Вацлав был только на сцене. Дягилев и подумать не мог, что начинающая 22-летняя венгерская балерина Ромола Пульски, с которой заключили контракт только потому, что многие танцовщицы в последний момент отказались плыть, представляет для него угрозу. Но влюбленная в Нижинского Пульски мечтала отбить его у Дягилева.

Из Франции до Южной Америки плыли три недели. Танцовщик, который наслаждался своей неожиданной и давно забытой свободой, по утрам репетировал на палубе, потом читал, осматривал города, в которые заходил корабль, а при встрече с венгеркой максимум кивал головой или вежливо улыбался. Пульски не говорила ни по-польски, ни по-русски, а французский Вацлава был слишком плох, чтобы поддерживать беседу. Ромола почти смирилась с поражением, когда вдруг за несколько дней до прибытия в Аргентину Нижинский, используя пантомиму, сделал ей предложение.

С чем была связана такая внезапная перемена, не ясно. По словам Ромолы, позже Вацлав объяснил ей, что влюбился еще во время приготовлений к латиноамериканским гастролям, но не показывал этого.

Кольца купили по пути, в Рио-де-Жанейро. Вечером 6 сентября артисты заселились в один из самых дорогих и фешенебельных отелей Буэнос-Айреса — Majestic: Нижинский — в люкс, Пульски — двумя этажами выше в номер попроще. Организацию свадьбы взял на себя компаньон Дягилева, барон Дмитрий Гинцбург. Уладив бумажные дела, он отправил жениха с невестой исповедоваться. С Нижинским священник из-за языкового барьера так толком объясниться и не смог, а вот Пульски заставил пообещать, что она сделает все возможное, чтобы не позволить своему будущему мужу танцевать в «аморальном балете Шехерезада».

Вацлава и Ромолу расписали 10 сентября. Во время праздничного завтрака выяснилось, что вечером Пульски собирается венчаться в бледно-голубом платье. Прима-балерина Тамара Карсавина убедила присутствующих, что это очень плохая примета, и невесту срочно потащили по всем портным и магазинам женской одежды Буэнос-Айреса. Подходящее бледно-кремовое платье, туфли и фату удалось найти, но шопинг затянулся, и в старинный храм Архангела Михаила, что на улице Бартоломе Митре, Ромола приехала с опозданием.

Нижинский выглядел очень серьезным. Церемония шла на латыни и испанском. Невеста смотрела на позолоченные крылья ангелов, изображенных на алтаре, и очень переживала, что не поймет, когда нужно сказать «да». К счастью, в самый ответственный момент священник перешел на французский. После венчания молодожены и гости поехали на генеральную репетицию в театр «Колон».

Ужинали Нижинские молча вдвоем в номере Ромолы. Вацлав доел, улыбнулся, поцеловал жене руку и ушел к себе. Балерина переехала в пятикомнатный люкс супруга лишь несколько дней спустя.

Аргентинская публика влюбилась в русских с первого взгляда. Газеты захлебывались восторженными рецензиями. В свободные вечера Нижинские гуляли в парках района Палермо и заезжали в зоопарк взглянуть на экзотических животных и птиц, которые очень нравились Вацлаву. Сразу после свадьбы танцовщик отправил Дягилеву длинное письмо, в котором рассказал о переменах в своей жизни и пообещал остаться другом импресарио и служить «Русскому балету». На Рождество молодожены собирались в Санкт-Петербург, но за два дня до отъезда в Россию пришла телеграмма на французском: «Ваши услуги „Русскому балету“ больше не требуются. Не возвращайтесь к нам. Сергей Дягилев».

Когда началась Первая мировая война, семья была в Будапеште. Власти Австро-Венгрии объявили супругов, которые были поданными Российской империи, военнопленными и два года не разрешали покинуть страну. Лишь в 1916-м танцовщику с семьей удалось уехать в США.

В Буэнос-Айрес Вацлав Нижинский вернулся в сентябре 1917 года, во время недолгого перемирия с Дягилевым. Он снова танцевал на сцене театра «Колон», планировал поставить балет про индийскую принцессу по либретто аргентинского поэта Рикардо Гуиральдеса и закончил гастроли в Уругвае. В Монтевидео, по приглашению Красного Креста, он танцевал смерть Петрушки.

Это было последнее выступление великого Нижинского на публике. В 1919 году у него диагностировали шизофрению, и следующие 30 лет артист провел в клиниках для душевнобольных. Ромола была с Вацлавом до смерти — 8 апреля 1950 года.