Говорящие со змеями

Я мчусь на байке в сердце пустыни Тар в поисках цыганской касты кальберия, что в переводе с хинди значит «черная кобра». Название ей дала исконная профессия мужчин — заклинатель змей. Женщины касты исполняют «змеиные» танцы, одеваясь и двигаясь как рептилии; их творчество входит в список культурного наследия ЮНЕСКО. Генетики определили северо-запад Индии как прародину цыган, откуда те передвинулись на Балканы, а потом рассеялись по миру.

Табор — скопление хлипких палаток среди груд мусора. Дети играют в азартные игры на фантики от жевательного табака. Другие собирают верблюжьи экскременты, которые тут используют для розжига: электричества, как и других удобств, в таборе нет, а древесины в пустыне мало.

Заприметив меня, табор впадает в паралич: иностранка здесь — дикая картина. По-английски никто не говорит; мои жесты и обрывки хинди интерпретируются как просьба об экскурсии. Сначала цыганка, кивая, проводит узкими тропами до торговца чаем. С помощью онлайн-переводчика мне удается объяснить, что я ищу не чай, а заклинателей змей. Она звонит цыганскому барону, и мы ждем его под навесом. Рядом с нами умирает ее мать — женщина с загноившейся вмятиной на месте груди.

Зачарованная

Я смотрю, как черная кобра вытягивается из корзины и раскрывает капюшон. Загипнотизированная, она качается влево-вправо под звуки «магического» инструмента из пальмовой древесины. Змея не слышит дивных мотивов: эффект заклинания создается движениями «чародея». Ускользая на пару секунд от гипноза, кобра становится безумной — бросается и шипит в полуметре от меня, — но вскоре вновь входит в вертикальное положение. Я невольно вспоминаю, что смерть от ее укуса наступает в течение часа.

Культ змеи в индуизме имеет особое место. Бог Шива носит на себе смертоносных кобр; в мифах описываются змеелюди — наги и их царь Васуки, которым боги взбалтывали океан, чтобы добыть эликсир бессмертия.

Заклинатели используют в основном кобр: индийских, черных, королевских; а также гадюк дабойя и других редких змей, многие из которых входят в список исчезающих видов Красной книги. Своих змей каждый заклинатель ловит сам, оглушив палкой; затем удаляет ядовитые зубы и железы. Из них в таборе делают черную мазь для век, которая якобы помогает сохранить зрение. Недобросовестные мастера, бывает, зашивают кобре рот, оставляя лишь отверстие для языка, отчего она умирает без еды.

Недобросовестные мастера зашивают кобре рот, отчего она умирает без еды.

Власти Индии, борясь с браконьерами, в 1972 году установили семилетний тюремный срок за владение змеями и их эксплуатацию. Многие заклинатели тогда покинули профессию; оставшиеся еле сводят концы с концами: большие шоу сменились побегами от властей в городах и скудными монетами за выступления в соседних селах. Люди, живущие этим ремеслом, несколько раз штурмовали административные здания, размахивая змеями, но добились только возможности официально выступать на туристических объектах по праздникам и продавать противоядия в качестве сувениров.

Я брожу по табору. Женщины готовятся к самому масштабному событию пустыни — ежегодному фестивалю верблюдов. Обитательницы табора шьют на продажу попоны из пурпурной ткани: в них и узорчатой сбруе двугорбые участвуют в бегах и конкурсах красоты, пока их хозяева соревнуются в длине усов. Цыгане на фестивале поют и танцуют, продают сувениры ручной работы и каждый раз расстраиваются, что брамины (высшая каста Индии) гнушаются сидеть рядом с ними.

Я замечаю, что меня обокрали — элегантно оставив 10 рупий на чай. Возвращаюсь в Пушкар — город на краю пустыни, где я остановилась.

Купля-продажа

Неделю спустя я попадаю в другой табор. Будда — цыган девятнадцати лет — показывает мне разорванную палатку, в которой недавно родилась его сестра. Рожать в пустыне без медицинской помощи — обыкновение. Цыган не особенно беспокоит вопрос регистрации детей, потому официально их не существует.

Как и в других регионах Индии, здесь распространена традиция даури — приданого невесты. Семья девушки оплачивает свадьбу, дарит жениху недвижимость и драгоценности. Иначе браку не бывать, а незамужняя дочь — социальная стигма для семьи. На свадьбу для детей порой приходится зарабатывать всю жизнь, а если дочерей несколько и нет сына, который «возместит» потраченные деньги, семье грозит разорение.

Среди цыган распространены детские свадьбы. Будде было восемь лет, а его избраннице шесть, когда родители их поженили. Браки с несовершеннолетними в Индии запрещены законом: каждому, кто участвует в организации или является гостем, грозит штраф и уголовная ответственность. Но обычай поддерживается всей общиной, отчего о таких случаях редко докладывают властям.

У цыган негласное правило: жениться только на представителях своей касты. Жениху три года полагается помогать отцу невесты, чтобы тот дал разрешение на брак. При этом разговор с невестой до свадьбы считается дурным тоном, зачастую парень даже не видит черт ее лица, поскольку она всегда ходит покрытая сари. Некоторые отцы за взятку соглашаются отдать жениху свою дочь даже без ее согласия. Впрочем, сегодня в более продвинутых семьях есть возможность жениться по выбору, а не по расчету.

Летучая лисица

Я возвращаюсь в Пушкар. Там тоже встречаю цыганок из табора: они рисуют хной мандалу на ладонях туристов. Цыгане, живущие в окрестностях города, часто попрошайничают на улицах: кому музыкальный инструмент продадут, кому сыграют на нем за пару монет, кому рисунок хной сделают; а может, кто и черную работу цыганам предложит, хотя ее им дают неохотно.

Считается, что бедное население Индии тотально безграмотно: не умеет писать и читать ни на одном языке мира. Я спрашиваю цыганок, понимают ли они, что написано на вывесках вокруг. Те скользят взглядом по словам cafe, hotel, souvenir shop и признаются: «Нет. Это все какие-то непонятные символы. Мы не ходили в школу».

Я знакомлюсь с Бреттом, филантропом с Запада. Он создал бесплатную школу и организовал медицинскую поддержку для цыган, живущих в пустыне вблизи Пушкара. Ежедневные расходы на обучение, транспорт, медицину и еду он покрывает за свой счет; иногда пожертвования приносит блог проекта.

С кастой кальберия Бретт бок о бок шесть лет. Главной проблемой считает необразованность, отсутствие безопасных условий жизни, алкоголизм, физическую грубость мужчин по отношению к женам и пристрастие детей к табаку, которое подчас начинается с четырех лет. Бретт не перестает удивляться укладу жизни этих людей: могут позвонить и сказать, что рука у ребенка побаливает, а оказывается, там тройной перелом со смещением двухнедельной давности, сросшийся как попало. Некоторых приходится привозить в школу за 35 километров. Иногда Бретту говорят, что летучая лисица съела тетрадь с домашней работой. Самое трудное — объяснить семьям, зачем детям нужно образование: поначалу цыгане соглашаются, но потом могут не пускать ребенка, потому что хотят, чтобы он помогал по хозяйству или попрошайничал.

Здание, арендованное под школу, вмещает 45 детей, разделенных на группы. Бретт представляет меня одной из них и пишет на доске имя «Лилит» на хинди, нарочно делая ошибку, чтобы привлечь внимание. На время обеда класс трансформируется в столовую: дежурные убирают столы и разносят рис с овощами ученикам, которые садятся кругом на полу. Бретт напоминает, как правильно есть ложкой: для многих это неудобство, ведь в их семье едят руками. Одна девочка перекладывает немного еды из тарелки в портфель — видимо, на вечер. Когда все приступают к бананам, Бретт дает небольшие примеры: «Если один килограмм бананов стоит 30 рупий, то какова цена за 5 килограмм?»

Дети разглядывают мою одежду, щупают волосы, хвастаются цирковыми трюками и не отходят ни на шаг. На уроке математики Бретт диктует сложное число, а ученики записывают его. Тот, кто уверен в своих силах, бежит показать учителю верные цифры в тетради, чтобы получить крупицу одобрения. Бретт разворачивает доску, и все сверяют ответ. Они — первые в общине, кто умеет читать, писать, делить, умножать и работать на компьютере.

Все фото: Киран Крир, если не указано иное. Фото на обложке: Лилит Лыса.