Слова нет, а каста есть: Как работает мнимое равноправие в Индии

В октябре 2016 года молодой человек переступил порог мельницы в штате Уттаракханд. Он был далитом — это сравнительно новое слово для обозначения тех, кого в кастовой системе называли неприкасаемыми. Присутствовавший в помещении мельницы учитель-брахман (а в кастовой системе брахманы являлись высшей элитой) обвинил юношу в том, что он одним своим появлением осквернил здесь всю муку. Когда далит попытался возразить, учитель достал нож и перерезал ему глотку.

История попала в национальную прессу. Далиты в Уттаракханде провели несколько акций протеста. Учитель был арестован и осужден — вместе с братом и отцом, которые угрожали убить родных жертвы, если те попытаются обратиться в полицию. И вскоре стало казаться, что эта вопиющая жестокость относилась к какому-то далекому ретроградному миру, который почти исчез. А потом все просто забыли о ней. Так и не последовало дискуссии о том, что кодексы и убеждения, которые сделали эту агрессию возможной, укоренились в обществе гораздо глубже, чем кажется.

Американский документальный фильм «Знакомство с Пателями» (2014), снятый братом и сестрой Гитой и Рави Патель, демонстрирует еще одну примету кастовости, которую индийское общество предпочитает игнорировать. В фильме показано, как 30-летний Рави решает оставить свою европейскую подругу и сделать то, чего от него ждут родители, — жениться на девушке из своей касты (речь о небольшой касте Пателей — мелких землевладельцев, где все носят одну фамилию). Рави живет в Америке, он ассимилировался и, казалось бы, давно ушел от условностей традиционного индийского общества. Но давление этого общества так сильно, что он готов бросить все, что ему дорого, и послушно искать «подходящую» жену. Он ездит по специальным собраниям, где молодые Патели — юноши и девушки — могут познакомиться друг с другом. Он позволяет родителям устраивать ему свидания. Он даже ходит к астрологам. И ни на минуту не задается вопросом, по какому праву родители это от него требуют. Фильм наглядно объясняет, как приверженность кастовой системе передается от поколения к поколению, как каста без малейшего принуждения — просто на страхе разочаровать родителей — воспроизводит себя даже вдалеке от Индии.

Кажется, ни авторы фильма, ни многочисленные индийские зрители даже не поняли, что это картина о кастовости. Поскольку мир считает касты злом, представители «высших» каст изобрели множество способов апеллировать к касте, не называя ее, — с помощью слов «сообщество» и «происхождение». Эндогамия (норма, предписывающая заключение брака в пределах определенной социальной или этнической группы. — Прим. ред.) важна, чтобы сохранить сообщество (немногие индийцы в наши дни рискнули бы признать, что хотят сохранить касту). Еще одно полезное слово — «другие»: за ним маскируют представителей «низших» каст. Эти эвфемизмы, истинное значение которых все прекрасно понимают, используются в самых разных ситуациях — от собеседований при приеме на работу до выбора арендаторов.

Здесь надо объяснить, что общее представление о том, что такое кастовость в Индии, сформировалось по большей части по описаниям западных авторов. Даже само слово «каста» было придумано для этой системы португальскими торговцами в XVI веке («каста» по-португальски — «раса», «порода»). Купцы из Франции, Голландии и Великобритании, которые приезжали в Индию, объясняли местное социальное разделение исходя из собственных представлений о расовой чистоте. Они присылали домой подробные описания индийского социального устройства (так, как сами его поняли), а на основе этих рассказов ученые (от Карла Маркса до Макса Вебера) строили теории об общественной жизни в Индии. Самая известная из них принадлежит Луи Дюмону: он рассматривал индийскую кастовую систему как неизменную иерархию, в которой каждый принимает свое положение по умолчанию. Опираясь на классические индуистские тексты, Дюмон описал, по сути, варны — концепцию сословий, включающую брахманов (ученых), кшатриев (воинов), вайшьев (торговцев и земледельцев) и шудр (крестьян и неквалифицированных рабочих). Плюс неприкасаемых, которые настолько ничтожны, что находятся вне кастовой системы.

Так все обычно и понимают касты, но в реальности деление гораздо сложнее. Внутри варн есть джати — многочисленные группы, различающиеся по роду деятельности и другим параметрам. Каждая группа — со своими правилами, ритуалами и предписаниями, а главное — с четким осознанием, как ее членам положено молиться, на ком жениться и какую пищу есть. Таких групп в Индии тысячи: сколько именно — никто не знает.

Эндогамию внутри групп до сих пор соблюдают гораздо строже, чем могло бы показаться. «Браки по любви» (эвфемизм для межкастовых или межрелигиозных союзов) даже в последние десятилетия зачастую приводили к физической расправе со стороны братьев, отцов и матерей молодоженов. Газеты в своих передовицах осуждали семейное насилие — а на следующих страницах публиковали брачные объявления, основанные на концепции джати. Сейчас все это переместилось в интернет: существует множество сайтов знакомств для конкретных джати. Расслоение никуда не исчезло даже в киберпространстве.

Так что когда индиец говорит, что кастовая система — давно в прошлом, он имеет в виду лишь то, что варны сегодня не играют такой роли, как раньше. Он прекрасно знает, что влияние джати по-прежнему сильно, но считает это позитивным явлением, которое не разрушает общество, а связывает современную Индию с ее древними традициями. Впрочем, даже система варн до сих пор действует: нападения на далитов за «неподобающее», по мнению представителей «высших» каст, поведение — все еще не такая уж редкость.

После провозглашения независимости Индии в 1947-м кастовая дискриминация стала табу не только в разговорах, но и в исследованиях. Индийцы декларировали (и сами в это верили), что республика успешно решила проблему каст в первые же годы своего существования. Ошибка была в том, что если система варн, может быть, и ослабла, то с системой джати никто и не подумал бороться, просто не считая ее кастовой. Благодаря этому касты благополучно переместились из колониального государства в современную республику.

Но в 1990 году замалчивать проблему дальше стало невозможно. В это время правительство ввело очередные квоты, обеспечивающие далитам вакансии на государственной службе и места в учебных заведениях. Это вызвало бурные протесты. Привилегированные касты не смирились с квотами и сейчас: то и дело можно услышать, что квоты отбирают учебные места у «более достойных» студентов.

Особенно ярко «несуществующая» кастовая система проявляла себя в политике. Несколько десятилетий после объявления независимости там доминировала партия Конгресса, почти целиком состоящая из представителей элит. «Низшим» кастам потребовалось много времени, чтобы наконец выдвинуть собственных лидеров, начать участвовать в политическом процессе, вслух заявлять о своих правах и проблемах, но в конце концов им удалось стать значимой политической силой. В ответ «высшие» классы консолидируются вокруг идеологии, защищающей традиции и обычаи. Отсюда, по мнению многих политологов, и усиление индийского национализма: возврат к древним традициям означает возврат к «старой доброй» иерархии.

Здесь уместно провести параллель с движением Black Lives Matter в США, которое смогло сломить многолетнее замалчивание дискриминации по расовому признаку со стороны полицейских. Все годами знали, что эта дискриминация существует, это миллион раз обыгрывалось в шутках и поп-культуре, но только массовая волна протестов в соцсетях заставила официальные СМИ признать проблему. Однако в долгосрочной перспективе это поспособствовало усилению поддержки Дональда Трампа — наглядная картина того, как элитные группы сплачиваются против требований равенства и справедливости.

Индийская кастовая система имеет громадное влияние на общество, но еще прочнее она связана с человеком и его телом. Даже еда, которую людям позволено или запрещено есть, разделяет индийское общество на множество разных групп. До сих пор соблюдается табу, касающееся обмена питьевой водой. В домах «высших» каст вы и сегодня обнаружите отдельные наборы посуды и столовых приборов для слуг; приходящие рабочие тоже пьют из стаканов, которыми семья не пользуется.

Показательно исследование, проведенное в 2012 году в семи крупнейших городах Индии. Авторы пытались выяснить, насколько обособленно друг от друга живут люди с кастовыми и экономическими различиями. Оказалось, что сегрегация по кастовому признаку гораздо сильнее, чем по социально-экономическому. Богатые и бедные представители одной касты уживаются вместе лучше, чем две богатые (или бедные) семьи из разных каст. Этой сегрегации способствуют негласные правила не сдавать и не продавать квартиры «чужакам», что хоть и противоречит закону, но на практике отлично помогает географической концентрации каст.

Система каст зарекомендовала себя сильным институтом, который сумел пережить все повороты индийской истории последних трех тысячелетий. Так что маловероятно, что она взяла и исчезла за полвека. Вместо этого она видоизменилась, и общество должно осознать и отследить эти изменения. И не делать вид, что кастовая система побеждена, в то время как иерархия и разделение проникают в жизнь каждой индийской семьи.