Православие, самодержавие и дети: Русские детские военно-патриотические лагеря
Американский документальный фотограф. Живет и работает в Нью-Йорке. Изучала лингвистику в Университете Север Сентрал и документальную журналистику в Международном центре фотографии. Работы Блесенер публиковались в The Guardian, New York Times, The Observer, Newsweek, New Republic, ABC, Wired, Der Spiegel, Zeit, Amnesty International, De Morgen, PDN и TIME.
— Я родилась и выросла в США — стране с очень развитой военной культурой и довольно сильным религиозным влиянием на повседневную жизнь. Меня волнуют молодежная культура и проблемы, которые связаны с подростковым возрастом: то, как мы передаем традиции молодому поколению, в частности военные. Появилась идея показать молодежь, которую так или иначе вовлекают в политику.
По себе я знала, насколько напряженной была политическая атмосфера в Штатах. На примере подростков мне захотелось показать, что в этот момент происходит в России. К тому же я неплохо говорю по-русски, знакома с русской литературой и, можно сказать, воспитывалась под влиянием этой страны.
В апреле 2016 года я попала в один из кадетских классов, где дети разбирали и собирали автомат Калашникова, а потом на скорость надевали и снимали защитные костюмы. Когда я глубже вникла в тему, то узнала, что по всей России есть клубы и лагеря военно-патриотического воспитания. Мы с моими друзьями из России обзванивали по пятьдесят разных лагерей и клубов с предложением там поснимать, пока в одном нам не отвечали согласием.
Как фотографа меня интересовали военная история и чувство национальной гордости, которое идентично тому, что я вижу в США. Временами Россия и США враждуют, иногда их отношения похожи на дружбу, но вообще эти страны явно очарованы друг другом навеки. Многое из того, что я увидела в России, напомнило мне мою родину, хотя страны решительно отрицают любое сходство между собой. В Америке нет детских военно-патриотических лагерей такого типа, зато есть программы военной подготовки для молодых резервистов и кадетские школы. В целом на идеологическом уровне риторика схожая, а националистическое возрождение в России, на мой взгляд, мало чем отличается от того, что происходит во всем мире.
В этих местах царит атмосфера военно-учебного лагеря. Подъем на рассвете, дети делают зарядку, поют гимн, и только после все идут завтракать. Обстановка немного напоминает армейскую, хотя в лагере есть ребята как из суворовских училищ, так и из обычных школ. Все это напоминало классический детский летний лагерь вперемешку с армейщиной. Как я поняла, дети попадают сюда через местные военно-патриотические клубы, кадетские классы или приезжают за компанию с друзьями.
Некоторые лагеря связаны с Российской православной церковью. Один из них назывался «Православный воин» — там священники раздавали еду и были заняты в судействе детских соревнований. Церковь давала о себе знать в течение всей недели, что я там находилась. Долгие годы религия была частью американской идентичности, и в России я увидела нечто схожее. Меня не удивляет, что религия часто где-то рядом с патриотическими ценностями. Я нерелигиозный человек и отделяю патриотизм от религиозности, но вместе с тем вижу, что нередко для людей это неразделимые вещи.
Я фокусировалась на узнаваемых и понятных зрителю вещах: дух товарищества, переходный возраст, дружба, подростковая тяга к сплочению и детская уязвимость. Последнее, чего бы мне хотелось, — изобразить моих героев чужими, отстраненными и живущими где-то очень далеко от нас.
Следующую часть проекта о патриотическом воспитании я буду снимать в США. Для меня важно понять, откуда растут корни нетерпимости и набирающего обороты национализма и что с этим можно сделать. Многие американцы, которые видели мои снимки из российских военно-патриотических лагерей, даже не подозревали, что в США действуют идентичные программы патриотического воспитания.
