Страна строгого режима: Как снять Северную Корею

С 2014-го нидерландский фотограф Эддо Хартманн ездил в Северную Корею, где работал над проектом Setting the Stage. Чтобы найти возможность попасть в страну в качестве профессионального фотографа, Хартманн потратил год, пытаясь выйти на представителей властей через разных документалистов. В результате четырех поездок Эддо собрал достаточно материала, чтобы выпустить книгу. Все это время за фотографом следили приставленные гиды — зачастую они диктовали, какое событие и в каком виде стоит подать.

Понимая, что показать реальную жизнь Северной Кореи ему не удастся, Хартманн решил сосредоточиться на снимках монументальной архитектуры Пхеньяна. На фотографиях Эддо Пхеньян выглядит безжизненным городом, съемочной площадкой, на которой не осталось актеров. Там, где западный зритель видит режим, власти Северной Кореи видят туристическую открытку. Впоследствии работы из серии были показаны в пхеньянском Доме культуры Чхоллима. Огромные дворцы, памятники, площади, стадионы и портреты вождей — на снимках Эддо они становятся символом режима, на фоне которого жители Пхеньяна выглядят незначительной помехой. «В Северной Корее человек — всего лишь пиксель. И это именно тот пиксель, который я ищу», — говорит фотограф.

— Мне потребовалось больше года, чтобы получить разрешение на съемку в Северной Корее. Наконец я вышел на группу документалистов, работавших там с начала 90-х. У них были опыт и связи — к моему счастью, эти люди согласились мне помочь.

Я начал работу в составе небольшой группы в апреле 2014 года. Это была пробная съемка — я хотел посмотреть, смогу ли создать какую-нибудь интересную работу. Мне не хотелось повторять снимки из окна автобуса, которые видел много раз.

Моя концепция состояла в том, чтобы показать архитектуру Пхеньяна. Мало кто знает, как выглядит Северная Корея, если речь идет не о стандартных новостных изображениях больших парадов. Этой идеей я и поделился с представителями местных властей. В Северной Корее нет рекламы, но на вершинах зданий есть большие политические лозунги. Таким образом я мог бы что-то сказать о режиме.

Гиды, которые сопровождали меня повсюду, были очень осторожными. Иногда они задавали много вопросов о «Западе». Понятное дело, что свободное перемещение по стране было фактически невозможным: если ты иностранец в Северной Корее, то за тобой ходят по пятам. В мой последний приезд весной 2017-го — во время первого кризиса с Трампом — отношение гидов ко мне резко стало негативным. Было заметно, что они хотели побыстрее от меня избавиться.

Тогда я толком не мог снимать, много времени было потрачено на получение разрешений, которые так и не пришли. Таким образом, после четырех лет работы я понял, что пора заканчивать.

Некоторые части Пхеньяна очень пустынны. Это связано с тем, что центр города предназначен для проведения больших парадов. Площади построены так, чтобы произвести впечатление или выделить памятник, который здесь расположен.

Я не всегда мог выбирать время и место, где хотел снимать. Иногда гиды настойчиво просили меня фотографировать большие торжества и массовые танцы, но вместе с тем я пытался снимать кадры, на которых было как можно меньше людей. Постепенно я стал уделять все больше внимания деталям, которые создавали ощущение съемочной площадки — именно так я чувствовал себя, когда оказался в Пхеньяне.

Изначально я понимал, что цензуры не избежать — главным образом из-за наличия «гидов», пристально следящих за тем, что и как я снимаю. Я пошел на это, потому что мне выпала уникальная возможность — снять самую изолированную страну с нового ракурса. Я думаю, что любая форма взаимодействия может помочь в получении дополнительной информации. Это единственный способ решить любую проблему.

Надо понимать, что Северная Корея — это не только коммунистический режим. Это еще и азиатская страна: непросто подойти к людям и завести разговор. Но у меня не возникало проблем при общении с местными жителями — конечно, благодаря моим гидам.

Я не думаю, что жители Северной Кореи кардинально отличаются от нас. Они точно так же влюбляются, заводят детей и беспокоятся о повседневных вещах, как и все мы. Меня тронуло то, насколько люди там устойчивы и терпеливы. Очевидно, что у многих из них будет тяжелая жизнь.