Портрет

Антуан д’Агата дал интервью Насте

12 ноября 2019

Всемирную известность Антуану д'Агате принесли его мрачные истории о зависимости и пороках, в первую очередь его собственных. Творчеству этого фотографа посвящено так много аналитических текстов, что редакция решила отправить на интервью с ним человека, не имеющего отношения к фотографии.

Сын мясника из Марселя, в 14 лет Антуан д’Агата мечтал о карьере священника, но стал панком и анархистом. Путешествовал по миру, употреблял наркотики, сидел в тюрьме. В 29 лет переехал в Нью-Йорк, занялся фотографией. Учился у Ларри Кларка и Нан Голдин. Сегодня д’Агата — влиятельный европейский фотограф и член Magnum Photos — по-прежнему исследует самые темные стороны человеческой природы.

В этом году Антуан д’Агата вошел в состав жюри фотоконкурса Bird in Flight Prize и приехал в Киев на церемонию награждения и открытие выставки финалистов. Среди посетителей выставки редакция нашла человека, далекого от фотографии, который согласился взять интервью у д’Агаты. Девушка, представившаяся Настей, за несколько часов до встречи с фотографом ознакомилась с его творчеством и подготовила вопросы.

Первый вопрос, который пришел мне в голову после просмотра ваших фотографий: почему многие из снимков размытые? Дело в том, что я очень много фотографирую, чтобы поделиться впечатлениями со своим парнем, родителями или друзьями. Но периодически у меня трясутся руки и все изображения выходят нечеткими. Таким образом, получился целый альбом смазанных фотографий, который я готова была уже выбросить, пока не увидела, что известный фотограф использует такую же технику.

Единственная техника, которую я использую, — это техника проживания жизни, создания и принятия моей позиции в мире, метод жизни через действия, существования ни в качестве зрителя, ни в качестве потребителя. Я не обращаю много внимания на техническую сторону фотографии, я больше сфокусирован на том, как изобрести собственное существование и как противостоять тому, чего я больше всего боюсь, — это и есть процесс, в который я вовлечен.

То есть вы боитесь снимать, поэтому фотографии смазанные?

Нет. Я снимаю, когда чем-то напуган и когда я этого хочу, но я не боюсь сделать снимок. При возможности я стараюсь делать сфокусированные фотографии того хаоса или пустоты, с которыми я сталкиваюсь.

Первый снимок, который я нашла, когда искала о вас информацию в интернете, — ваш автопортрет. Почему он тоже чуть-чуть размыт? Как мне кажется, хотя бы ваш портрет может быть в фокусе. Цель портретов же — привлекать внимание зрителя, а не наоборот. Честно говоря, при виде этой фотографии мне становится жутко.

Может быть, я тоже чуть-чуть жуткий… Если это то, как вы на меня смотрите. Возможно, у вас возникает это жуткое ощущение, потому что снимок был сделан в темноте с медленной выдержкой. Я моргал, когда делал эту фотографию. Для меня интересен этот разрыв во времени, потому что он позволяет зрителю увидеть меня «внутри» и в то же время снаружи. Но да, это придает жуткое ощущение этому изображению.

Большинство ваших фотографий, которые я видела, — черно-белые. Это намеренный шаг?

Нет. Когда я только начинал заниматься фотографией, было очень дорого находить и использовать цветную пленку. Но сейчас я все время меняю пленки и камеры. Я всегда стараюсь использовать незнакомые мне камеры, с которыми мне некомфортно. Я не хочу контролировать результат, не хочу быть «слишком умным». Я не пытаюсь ответить на вопросы с помощью фотографии. Я пытаюсь задавать вопросы.

Мой парень недавно увлекся пленочной фотографией — может, вы подскажете, какую камеру лучше всего ему подобрать?

Я не страдаю фетишизмом по поводу техники.

Я всегда стараюсь использовать незнакомые мне камеры, с которыми мне некомфортно.

Хорошо, давайте перейдем к вопросам о том, как вы стали фотографом. Я знаю, что биография любого известного художника начинается с его детства. Какое детство было у вас?

Мой отец — мясник, а мать — дочь рыбаков. Я вырос в сицилийской семье в Марселе, Франция, — городе, полном наркотиков. Я думал стать священником, когда мне было четырнадцать, а в шестнадцать уже был анархистом и панком. Моей целью было выйти из любого вида зоны комфорта и стать как можно ближе к настоящей жизни в самых темных ее проявлениях.

Как вы стали фотографом? Была ли у вас потребность запечатлеть эту «настоящую жизнь»?

Самым значимым и насыщенным для меня было время до того, как я стал фотографом. Пятнадцать лет я путешествовал по миру, жил без разговоров, текстов и создания каких-либо снимков, а потом фотография пришла в качестве компромисса.

Чем же вы зарабатывали, что вы делали в тот период?

Ну… По-разному. Иногда я совершал плохие вещи, даже нелегальные. Иногда я не делал ничего, что можно было бы назвать ясным или осмысленным. Я принимал наркотики, влюблялся в проституток — всегда в странах, где происходила какого-то рода социальная борьба.

Я принимал наркотики, влюблялся в проституток — всегда в странах, где происходила социальная борьба.

Вы когда-нибудь сидели в тюрьме?

Да, много раз, но это всегда были короткие сроки.

Чем вы сейчас занимаетесь? Где вы живете?

Последние несколько лет у меня маленькая комната — 20 квадратных метров — в Арле, Франция. Это моя база, но меня там почти никогда нет. Наверное, я буду продолжать двигаться, пока физически могу…

Извините за прямой вопрос: насколько я поняла, вы известный фотограф — почему вы не можете себе позволить дом в Арле?

Я на мели… Недостаточно денег, чтобы купить или арендовать дом. Экономически мне кажется правильным жить на грани, оставаться на нулевом уровне. Так меньше шансов потеряться.

Экономически мне кажется правильным жить на грани, оставаться на нулевом уровне.

Так как вы зарабатываете фотографией?

Иногда я продаю принты или печатаю фотокниги, иногда мне платят немного евро, чтобы я сделал выставку. Мне просто нужно достаточно денег, чтобы двигаться вперед, мне не нужны сбережения, и я их не желаю. Моя экономическая логика происходит от Жоржа Батая, так что она вся о расходах, тратах и жертвах.

Какая ваша месячная зарплата?

Я трачу все, что получаю. Я пытаюсь получить все, что мне нужно для следующего шага. Никаких правил, никакой логики. Если у меня достаточно денег, чтобы двигаться дальше, я перестаю идти на компромиссы. Я перестаю выставляться, я перестаю продавать. Когда я застреваю, я снова пытаюсь продавать принты, преподаю несколько дней и так далее. Если я могу продолжать свою жизнь, я ухожу от компромиссов. Фотографировать — тоже компромисс, но фотография позволяет мне рассказать остальному миру о своем месте. Важна не фотография, важен способ, которым я выбираю сжигать свою жизнь, и моя политическая позиция.

Вы упомянули, что вы преподаете. Где?

Я провожу фотографические воркшопы, это способ продолжать движение.

Как вы выбираете места, в которые хотите поехать?

Мне нравится ездить в места, которые я не знаю. Мне нравится теряться, мне нравится бояться, мне нравится, когда мне бросают вызов.

Как я поняла, вы много путешествуете. Мне и моим коллегам тоже часто приходится ездить по работе. Мы выбираем места в зависимости от ревю на таких сайтах, как TripAdvisor или Booking.com. Может, вы порекомендуете мне несколько приложений, которыми вы пользуетесь, чтобы больше узнать о незнакомом месте?

Я никогда не занимаюсь исследованиями и даже не смотрю на такой тип ревю в интернете, я никогда не делаю ресерч о месте, прежде чем туда отправиться. Этот процесс одинаков и с отношениями, и с физическими местами — мне нравится «падать» в места, мне нравится «падать» в ситуации. Я ничего не планирую — я просто отправляю себя туда, где мне наиболее страшно находиться или где я жажду быть.

И вы никогда не используете новые технологии? Разные приложения, они же могут облегчить вашу жизнь.

Нет, только WhatsApp или электронную почту.

французский философ XX века

Что вы думаете по поводу нашего глобального будущего с точки зрения технического прогресса?

Будущее меня пугает. Мне кажется, эти современные технологии были созданы, чтобы манипулировать людьми — сделать из них безмозглых потребителей, чтобы все эти клиенты могли функционировать так, как от них ожидают. Новые технологии работают как анестезия. Я вижу, как простые люди становятся рабами своих девайсов, а не наоборот. Все эти инструменты были созданы, чтобы сделать людей более функциональными и как можно более пассивными.

Современные технологии были созданы, чтобы манипулировать людьми и сделать из них безмозглых потребителей.

Как вы думаете, новые технологии разрушат мир?

Не знаю насчет исхода, но мы уже живем в том, что я считаю кошмаром из-за изощренности экономической логики. В какой-то момент все технологии выйдут из-под контроля. Я стараюсь избегать связи с технологиями, насколько это возможно, и принимать собственные решения, я стараюсь быть автономным. Мне не нужно, чтобы мои действия поддерживались машинами или создавались общепринятыми привычками.

А что вы думаете о робототехнике с точки зрения глобального прогресса?

Я не боюсь роботов. По-своему я больше боюсь людей. Но я не принимаю этот страх во внимание. Я стараюсь быть столь же эмпатичным и уязвимым, каким я был в молодости, я хочу оставаться близким своим идеалам, идеологиям и эмоциям, и поэтому я изучаю темную сторону человечества.

Но вы также можете изучать темную сторону роботов, не так ли? На мой взгляд, роботы — это отличная комбинация технологического прогресса и человеческой красоты. Например, двое моих коллег недавно купили роботов, которые похожи
на сегодняшний идеал красоты — Ким Кардашьян. Что вы думаете по этому поводу?

Я слышал это имя… Может быть, я видел где-то одну фотографию.

Я могу показать вам еще…

Нет, я не хочу видеть еще.

Не ваш тип девушки?

Это не мой тип человека. Для меня люди — это не что-то об определенных типах, скорее о конкретных личностях и ситуациях. Я против иерархий. Мне трудно почувствовать связь с человеком, который принимает правила. Я ищу уникальные места и позиции — чувство потерянности помогает мне общаться с другими.