Как нацист Филип Джонсон стал самой важной фигурой американской архитектуры и почему его наследие пора пересмотреть

Статуя Христофора Колумба, падающая со своего постамента, вероятно, станет одним из символов нынешней эпохи. Для Украины может быть сложно осознать контекст движения Black Lives Matter в США, но мы тоже проходим через процесс пересмотра устоявшихся исторических нарративов — декоммунизацию. При этом архитектура — среда довольно консервативная и неповоротливая. Однако и здесь есть свои колумбы и те, кто решил их свергнуть с постамента.

В декабре 2020 года группа американских архитекторов выступила с открытым письмом, в котором призвала убрать все публичные упоминания имени Филипа Джонсона. Он — знаковая фигура в истории американской и мировой архитектуры, первый лауреат Притцкеровской премии — «архитектурного Нобеля». В свое время Джонсон много сделал для того, чтобы познакомить Америку с модернизмом, превратить этот стиль в модный и массовый.

Обращение направлено в первую очередь двум адресатам — Гарвардской школе дизайна и Музею современного искусства (МоМА) в Нью-Йорке. Альма-матер Джонсона до сих пор принадлежит первое здание, спроектированное архитектором, и до недавнего времени оно официально называлось «Здание дипломной работы Джонсона». Музей — одна из наиболее влиятельных культурных институций в мире. Здесь Филип основал архитектурный департамент и курировал его до конца жизни, поэтому отдел до сих пор и носит имя Джонсона. Но в биографии архитектора есть немало фактов, которые позволяют ставить под вопрос весь его авторитет и заслуги.

Джонсон много сделал для того, чтобы познакомить Америку с модернизмом, превратить этот стиль в модный и массовый.

«Для архитектурных работ Джонсона найдется место в архивах, однако сохранение его имени в титулах и пространствах неизбежно предполагает, что удостоенный этой чести является ролевой моделью для кураторов, администраторов, студентов и остальных, кто вовлечен в деятельность этих институций», — говорится в письме.

Социальная справедливость Филипа Джонсона

Джонсон родился в 1906 году, по окончании школы поступил в Гарвард, где изучал философию, историю и филологию. После университета ездил в Европу ради готической архитектуры. Там он и познакомился с работами европейских модернистов, которые задавали тон архитектурной моде Старого света. Открыв для себя Вальтера Гропиуса, Ле Корбюзье и Миса ван дер Роэ, Филип бесповоротно увлекся современной архитектурой. В 1930 году он устроился в Музей современного искусства в Нью-Йорке, где и начал создавать архитектурную коллекцию.

В середине 30-х Джонсон заинтересовался политикой, в особенности идеями правых. Он познакомился с Чарльзом Кофлином, католическим проповедником и популярным радиоведущим, который всегда выступал с антикоммунистических и антисемитских позиций. Кофлин не стеснялся поддерживать режимы Гитлера и Муссолини, видя в них противовес большевизму, а революцию в России и Великую депрессию считал результатом еврейского заговора. Джонсон бросил работу в музее и устроился журналистом в газету Кофлина «Социальная справедливость», в которой пастор обычно публиковал антисемитские и конспирологические тексты, такие как «Протоколы сионских мудрецов».

В качестве журналиста «Социальной справедливости» Джонсон посетил съезды партии Гитлера в Нюрнберге. Нацистские шоу с массовыми манифестациями и факельными шествиями явно впечатлили спецкора, который слал из Германии восторженные отзывы. В 1939-м он уже освещал вторжение Германии в Польшу, рассказывая про приветливых польских мирных жителей, которые радостно встречали немецкие танки. В том же году Джонсон написал рецензию на Mein Kampf для фашистского журнала The Examiner.

Он освещал вторжение Германии в Польшу, рассказывая про польских жителей, которые радостно встречали немецкие танки.

Показательное искупление

Но в 1941-м, когда в войну вступили США, Филип решил отречься от нацистского прошлого, а вместо журналистики полностью посвятить себя архитектуре. В Гарвардской школе дизайна Джонсон изучал ее под руководством двух преподавателей из Баухауса, бежавших в Соединенные Штаты от нацизма, — Вальтера Гропиуса и Марселя Брейера. Более того, Джонсон основал в учебном заведении антифашистскую лигу, и в результате ему даже не выдвинули никаких обвинений, тогда как многие его единомышленники были осуждены. У Филипа же все складывалось отлично, с ростом популярности в США нового архитектурного стиля, модернизма, он достаточно быстро стал востребованным архитектором.

При этом его нацистское прошлое никогда не было особой тайной. В 1956 году, пытаясь обелить свой имидж, Джонсон бесплатно спроектировал синагогу для еврейской общины Кнезес Тиферет Израиль в штате Нью-Йорк. Биограф архитектора Франц Шульце прямо называл этот поступок «практичным», ориентированным на благосклонность потенциальных заказчиков — крупных бизнесменов еврейского происхождения.

Лаконичный и стильный дизайн культового здания прекрасно смотрелся в архитектурных каталогах, однако в реальности оно оказалось неуютным. По сути, Джонсон спроектировал гигантский зал из бетона: сооружение вмещало всех желающих на религиозные праздники, однако в обычные дни было слишком холодным и пустым для молитвы и интимного общения с Богом. Чтобы не вступать в конфликт с архитектором, еврейская община не решалась вносить изменения в дизайн. Но после смерти Джонсона в 2005 году Кнезес Тиферет Израиль объявила о реконструкции здания, чтобы лучше приспособить его к своим нуждам.

Джонсон комментировал увлечение нацизмом говоря, что он «не находит оправданий для такой глупости, но не знает, как искупить вину». В интервью Францу Шульце он объяснял свое пристрастие эстетической составляющей идеологии, а не симпатией к ней самой. «Невозможно не увлечься этим, маршами с песнями, крещендо и кульминацией всего, когда Гитлер выходит, чтобы обратиться к толпе», — отмечал он, а также добавлял, что «был возбужден видом белокурых парней в черной коже». В другом интервью Джонсон признавался, что идея спроектировать здание для Гитлера «соблазнила бы кого угодно».

Пассаж про парней появился в воспоминаниях архитектора не случайно: Джонсон был геем. На публичный каминг-аут он решился только в 1993 году, в восемьдесят семь. Сорок лет он прожил в союзе с одним мужчиной — Дэвидом Уитни, галеристом и арт-критиком, который скончался через пять месяцев после смерти архитектора.

Эстетика квир-нацизма

Связи с нацизмом в юности — не единственное, что возмущает подписантов открытого обращения. Его авторы акцентируют внимание на том, что за годы кураторства Джонсона Музей современного искусства накопил солидную архитектурную коллекцию, из которой только один небольшой скетч принадлежит чернокожему архитектору, личному знакомому Филипа. Джонсон был одним из тех, кто выстроил такой структурный расизм в американской архитектурной отрасли, что даже сейчас, отмечают авторы письма, только 2% из лицензированных архитекторов в США — темнокожие.

Джонсон был одним из тех, кто выстроил структурный расизм в американской архитектурной отрасли.

В конце февраля в МоМА как раз должна открыться выставка «Реконструкции: архитектура и принадлежность к черной расе (в оригинальном названии используется существительное blackness, которое в широком смысле характеризует сообщество черных американцев. — Прим. ред.) в Америке», посвященная влиянию архитектуры и городских пространств на жизнь небелых в США во времена расовой сегрегации. Из десяти архитекторов, принимающих участие в выставке, восемь подписали обращение. Также среди подписантов — профессор архитектуры из Университета Колумбии Мейбел Уилсон, являющаяся одним из кураторов выставки. Музею придется реагировать, чтобы не допустить более серьезного скандала. Куратор департамента архитектуры учреждения Мартино Стерли заявил: «Я и музей воспринимаем эту проблему очень серьезно и активно исследуем всю доступную информацию».

Тем временем в Гарварде уже отреагировали на просьбу авторов письма, и здание, спроектированное Джонсоном для дипломной работы, больше не носит его имя.

Так ли уж влияют личные политические взгляды архитектора на его работы? Основными заказчиками Джонсона были крупные бизнесмены, для которых он строил офисные небоскребы. Ближе к закату карьеры его творчество постепенно эволюционировало в постмодернизм, а созданные Джонсоном здания все больше становились похожими на современные замки, неприступные цитадели новой аристократии — корпораций. К слову, среди его именитых клиентов был и Дональд Трамп. Девелоперские проекты Трампа в Нью-Йорке, созданные в сотрудничестве с Джонсоном и другими архитекторами, впоследствии были раскритикованы за безвкусицу и небрежное отношение к историческому облику города.

Аарон Бетски, директор Школы архитектуры в Технологическом университете Вирджинии, считает, что на работы Джонсона повлияли не только его политические взгляды, но и сексуальные предпочтения. «Он был Большим Кэмп-Квиром, у которого всегда наготове была ироничная ремарка и который был счастлив использовать образы, сильные именно тем, что они были злыми. Он был очарован сочетанием порядка, боли и наслаждения и готов был продавать это в наиболее возмутительной манере.

Другими словами, увлечение Джонсона нацизмом было глубоко переплетено с его квирностью, и большие жесты его постмодернистского периода легко понять — Республиканский банк в Далласе или здание AT&T в Нью-Йорке считываются как квир-версии фашистской эстетики. Даже „Стеклянный дом“ с его нарочитой открытостью, которая контрастирует со спрятанной в бункер „секс-пещерой“, — все это попахивает садомазо-нацизмом».

Джонсон до сих пор остается одной из крупнейших фигур американской архитектуры: его работами восхищаются, студенты изучают его проекты, а в резиденцию в Коннектикуте все так же едут туристы. Он безусловно останется в истории архитектуры, его наследие слишком обширно, чтобы автор был предан полному забвению. Однако примером для подражания среди новых поколений он уже вряд ли станет.