А сам не плошай: «Рука Бога» Соррентино как сеанс психотерапии

Делает Паоло Соррентино фильмы или меняет кинематограф, когда-нибудь решат историки кино — большое видится на расстоянии. Но с момента выхода «Изумительного» (2008 год), байопика об итальянском политике Джулио Андреотти, стало очевидно, что Соррентино — художник выдающийся. Экспериментируя и оставаясь представителем авторского кино, он всякий раз находит путь к широкой публике.

Его новая картина «Рука Бога» тоже проделала этот путь: после участия в Венецианском кинофестивале она вышла на Netflix. И лента оставит повод для интерпретаций уже не только историкам кино, но и психологам — в ее основе автобиографическая история.

Действие происходит в 80-х, перед нами благополучное неаполитанское семейство. Все персонажи исключительно колоритные: они отчаянно шутят, страстно ссорятся, лучатся витальностью, за которой прячется черная меланхолия. Словом, автор не обманывает ожиданий как поклонников итальянского юга, так и его злопыхателей, для которых тут слишком шумно, грязно, весело. И конечно, коррупционно.

Автор не обманывает ожиданий как поклонников итальянского юга, так и его злопыхателей, для которых тут слишком шумно, грязно, весело.

Режиссер Пьер Паоло Пазолини, цитируя философа Бенедетто Кроче, заметил, что невозможно быть итальянцем и не быть католиком. В «Руке Бога» на первом месте другой религиозный культ, скорее языческий, — футбол. Для героев фильма переход Диего Марадоны в клуб «Наполи» — явление живого бога. Собственно, само название ленты отсылает к возмутительному нарушению правил, которое харизматичный Марадона оправдывал действием «божественной руки». У Соррентино особое отношение к Марадоне: в картине «Молодость» тот является в облике бога уставшего, едва живого. Здесь же футбольный идол все еще на пьедестале, вот только рука Бога касается не одного его.

Невозможно быть итальянцем и не быть католиком. В «Руке Бога» на первом месте другой культ, скорее языческий, — футбол.

Главный герой, глазами которого мы смотрим на мир, — сам автор фильма, любимый и любящий сын, брат и племянник. Это подросток, но не бунтующий, а в растерянности стоящий на пороге взрослой жизни. И его инициация в этот взрослый мир окажется даже слишком жестокой.

Тот, кто ждет от ленты сияния «Молодости», почувствует себя обделенным. Красота здесь тоже есть, но скорее пугающе барочная. К примеру, она явится в облике женщины с психическим расстройством.

Поклонники политического и социального кино, ностальгирующие по эпохе неореализма, тоже будут разочарованы. «Рука Бога» — скромное обаяние итальянской буржуазии. И нет никакой иронии в этих словах: приятно наблюдать за бытом среднего класса, чувствующего уверенность в завтрашнем дне.

Те, кто видит в Соррентино главного наследника Феллини, которым он был объявлен после триумфа «Великой красоты», тоже едва ли воспрянут. Хотя картина населена вполне феллиниевскими персонажами, характером они недотягивают.

Однажды кинокритик и режиссер Франсуа Трюффо лаконично объяснил суть кино: фильм подобен цирковому представлению. У Соррентино, заново открывшего эту формулу, в случае с «Рукой Бога» она дала сбой, а все оттого, что лента стала инструментом психотерапии. Работа с собственным травматическим опытом, возможно, поможет автору завершить процесс горевания, но творческой удачей подобную картину не назовут. Ощущение от фильма такое, будто его снимал вот тот неуверенный подросток, что смотрит на нас с экрана.

В художественном отношении «Рука Бога» — напоминание, что у воображения нет границ, однако кино их имеет. Это искусство грубое, тут характеру, чтобы быть выраженным, требуются действия, а сложносочиненные переливы эмоций и чувств — удел литературы и музыки. Погоня за искренностью подкупает, но оборачивается тривиальностью. Превратить воспоминание об утраченном рае в хорошее цирковое представление не под силу даже Паоло Соррентино.

Фото: Netflix / Courtesy Everett Collection