Человек, решивший пройти через Антарктиду — один

Статья публикуется в сокращении. Оригинал читайте на сайте The New Yorker.

Среди ледяной пустыни человек казался песчинкой. Лед до самого горизонта, куда ни повернись — белый лед, голубой лед, ледовые языки и ледовые клинья. И ни единого живого существа вокруг. Ни медведей, ни птиц. Лишь он один.

Грозди ледяных кристаллов свисали с его бороды, брови напоминали шкуру мамонта, торчащую из вечной мерзлоты, а ресницы скрипели при каждом движении век. Промокнешь — умрешь, твердил себе он. Температура упала до минус сорока, ветер взбивал ледяную крошку в плотное облако, не давая видеть. Он спотыкался и грузно падал на землю.

Человек — его звали Генри Уорсли — время от времени сверялся с навигатором. Координаты говорили, что он находится на Куполе Титана, формации льда около Южного полюса. Он начал свой путь от побережья Антарктиды 13 ноября 2015 года, то есть 62 днями ранее, в надежде совершить то, что не удалось столетие назад его герою детства Эрнесту Шеклтону: пересечь этот континент пешком, от края до края. Маршрут, проходивший через Южный полюс, насчитывал более 1 500 километров, а местность, через которую он шел, по праву считается едва ли не самой опасной в мире. Шеклтон отправился в путь в составе большой экспедиции, а 55-летний Уорсли шел один и без поддержки: тайников с провиантом вдоль маршрута не было, и наш герой тащил все необходимое на санях. Сам. Без собак и без паруса. Подобной попытки до него не предпринимал никто.

Сани, которые в начале путешествия весили почти 150 килограмм, крепились к стропам у него на поясе, а чтобы было проще тащить их по льду, он шел на беговых лыжах, помогая себе палками. Путь начался от уровня моря, но с садистской методичностью поднимался. Воздух становился все разреженнее, и у нашего героя носом шла кровь, оставляя вдоль лыжни алые пятна. Когда поверхность становилась слишком скользкой, он снимал лыжи и шел по льду пешком — на ботинках для этого были специальные «кошки». Он постоянно осматривался в поисках трещин: один неверный шаг — и падения в пропасть не избежать.

Уорсли был отставным офицером SAS, знаменитых десантных войск Великобритании, а также скульптором, большим любителем бокса, фотографом, не оставлявшим без фотоотчета ни одного путешествия, садоводом, коллекционером редких книг, карт и окаменелостей и историком-любителем, ставшим главным экспертом по Шеклтону. Оказавшись посреди ледяной пустыни, он больше напоминал некое тягловое животное, которое, будто бы подчиняясь первобытному ритму, упрямо шло со своей ношей вперед, лишь иногда прерываясь на сон.

Часами он рисовал на снежных холстах воображаемые пейзажи и вспоминал о своей жене Джоанне, сыне Максе и дочери Алисии. На его лыжах красовались их мотивирующие надписи, одна из которых (ее сделала Джоанна) гласила: «Береги себя и возвращайся скорее, дорогой».

Как и многие путешественники, он боролся не столько со стихиями, сколько с собой — путешествие было для него испытанием характера. Кроме того, он планировал привлечь пожертвования для благотворительного фонда, помогающего солдатам, которые пострадали при боевых действиях. «Вы делаете потрясающую работу. Вся страна пристально следит за вами и гордится всеми вашими достижениями», — такое сообщение передал Уорсли парой недель ранее принц Уильям, герцог Кембриджский, покровитель экспедиции.

Внимание всего мира было приковано к путешествию. Каждый день, пройдя несколько часов и обустроившись на отдых в палатке, Уорсли по спутниковой связи передавал на Большую землю сообщение о том, как прошел очередной день экспедиции. Друг в Англии записывал его сообщения, а затем публиковал их на сайте Уорсли. Спокойный и решительный голос путешественника буквально завораживал слушателей. Как-то вечером, будучи в пути уже две недели, он сообщил:

«Утром я несколько проспал, но, в общем-то, хорошо, что так вышло, потому что последние 48 часов меня порядком вымотали. Откинул полог палатки и увидел то, что видеть совсем не хотелось: снаружи — белая пелена и пурга. Мело весь день, и к вечеру ничего не изменилось. Ориентироваться в таких условиях — всегда большая проблема. Первые три часа я все сидел и думал, почему это ветер резко поменял направление. Дурачина! Это не ветер поменял направление, а я. Я так понял, что отклонился от маршрута, потому что все время сверялся с компасом и не смотрел по сторонам. В любом случае я вернулся на маршрут и страшно рад, что иду по прямой, несмотря на нулевую видимость».

«Дурачина! Это не ветер поменял направление, а я».

За два месяца — к середине января 2016 года — он прошел больше 500 километров и чувствовал, что вот-вот развалится на куски. Руки и ноги ныли. Болела спина. На ногах образовались мозоли, а ногти обесцветились. Пальцы от холода стали терять чувствительность. В дневнике он записал: «Беспокоюсь за пальцы — кончику мизинца уже пришел конец, а остальные ужасно болят». Уорсли сломал передний зуб, и стоило ему открыть рот, как в зазоре начинал завывать ветер. Он потерял в весе почти 20 килограмм и в сообщениях для слушателей мечтательно перечислял названия своих любимых блюд.

Он только что достиг пика Купола Титана и начинал спуск. До финиша оставались какие-то полсотни километров. Вот-вот должно было произойти то, что он называл «встречей с историей». Однако сколько еще он мог пройти, прежде чем его одолел бы холод?

В детстве маленький Генри не раз слышал рассказы о том, как его отец Ричард Уорсли отличился на полях сражений Второй мировой, успев повоевать и в пустынях Северной Африки, и на улицах Италии. В 1979 году Уорсли-старшему присвоили звание генерал-квартирмейстера — одно из высших в Британской армии. Отец казался мальчику проявлением сверхъестественной силы: то был внушающий почтение и грозный человек, которого почти никогда не было рядом. По воспоминаниям родственников, Генри почти не виделся с отцом, а все их общение сводилось не более чем к рукопожатию, без родительских объятий и прочих проявлений отеческой любви. Уорсли-старшего часто командировали за рубеж, и в возрасте семи лет Генри отправили в закрытую школу для мальчиков в Кенте.

Генри, худощавый мальчишка с полным уверенности взглядом, нашел утешение в спорте, преуспев в регби, лыжах и хоккее. И хотя силачом его назвать было нельзя, каждое соревнование для нашего героя было как последнее: он то очертя голову бросался отбивать атаки команды соперников, то сходил с размеченной лыжни и продирался сквозь непролазные чащи. Казалось, будто что-то пожирает его изнутри.

В тринадцать лет он стал капитаном команд по крикету, регби и хоккею. Одноклассники ходили за ним по пятам, но он предпочитал бродить по местным лесам и долинам в одиночестве. Он высматривал птичьи гнезда и даже составил специальную орнитологическую карту.

Уроками он интересовался мало, зато пропадал в библиотеке, читая поэзию и приключенческие повести. Однажды Генри попалась книга «Сердце Антарктиды» — рассказ о смелой, но обреченной экспедиции Шеклтона «Нимрод» на Южный полюс, которую тот предпринял в 1907—1909 годах. Первые строки гласили: «Люди отправляются в пустынные уголки света по разным причинам. Кого-то манит любовь к приключениям, кого-то — жажда знаний, а кого-то с проторенных троп уводит „таинственный шепот“, загадочное притяжение неизведанного». В книге были и фотографии из экспедиции: вот хижина, где еле-еле поместились печка, консервы и фонограф, — в ней Шеклтон и его товарищи зимовали на острове Росса; вот маньчжурские пони, которые должны были тянуть сани, но не выдержали тяжелых условий; и наконец, портрет самого Шеклтона, широкоплечего сурового мужчины, сам вид которого воплощал его фамильный девиз: «Через стойкость победим».

Уорсли прочитал о Шеклтоне и других полярниках все, что смог найти, и с удивлением узнал, что среди участников одной из экспедиций оказался его дальний родственник, Фрэнк Уорсли, который к тому же написал свои собственные мемуары о походе и трудностях, которые приходилось превозмогать экспедиции.

В 1978 году Уорсли окончил школу и, несмотря на свое жгучее желание стать полярником, поступил на службу в армию. Его мать Салли часто вспоминала, что Генри в армию явно не хотелось, но они с отцом убедили его попробовать себя на военной стезе. Генри обучался в Сандхерсте, Королевском военном училище, и получил офицерское звание. На торжественной церемонии, посвященной выпуску, курсанты маршировали мимо высших военных чинов, среди которых был и отец Генри. Сын, поравнявшись с командованием, поприветствовал отца, произведенного к тому времени в рыцари.

Младший лейтенант Уорсли был прикомандирован к тому же полку, в котором некогда служил Уорсли-старший. В этот период он начал перечитывать рассказы о Шеклтоне, но они больше не казались историями о романтике дальних странствий: его завораживали те невероятные трудности, к которым готовились исследователи полюса.

Уорсли был спокойным человеком, но иногда темперамент прорывался наружу. Вне службы он любил носить что-то броское — вроде яркого ремня или рубашки, держал дома хорьков и любил прокатиться на своем «харлее», обязательно с сигарой в зубах. Подобно Шеклтону, который считал поэзию «лекарством для ума», Уорсли цитировал британских классиков вроде Роберта Браунинга и Редьярда Киплинга. Служа за границей (в 1980 году его отправили на Кипр), он начал рисовать пейзажи, а впервые поучаствовав в боевых столкновениях в Северной Ирландии, увлекся шитьем, чтобы успокоить нервы. Вернувшись в Лондон, он на общественных началах стал преподавать плетение кружева заключенным.

В 1988 году Уорсли, который к тому времени получил звание капитана, неожиданно заинтересовался Специальной авиадесантной службой, солдаты которой демонстрировали невероятную физическую подготовку и отчаянную храбрость. Генри записался на отборочный курс SAS, который был настолько сложным, что несколько соискателей умерли во время попытки его пройти.

Курс длился шесть месяцев. На первой ступени Уорсли нужно было совершить несколько марш-бросков на время по горам Шотландии. По несколько дней он шел в полной боевой выкладке, неся тяжеленный рюкзак и держась едва ли не на одной воде. Марш-броски завершались почти 60-километровым переходом через стометровую гору, который нужно было совершить меньше чем за двадцать два часа с 20-килограммовым рюкзаком за спиной. Затем Уорсли отправили в Бруней, где его забросили в джунгли, кишащие орангутангами, дымчатыми леопардами и ядовитыми змеями, — там ему нужно было продержаться неделю, избегая отряда солдат, задачей которых было его выследить. Следующим испытанием стал допрос, который должен был его сломать, причем среди методик были и избиения, и давление на страх.

Генри записался на отборочный курс SAS, который был настолько сложным, что несколько соискателей умерли во время попытки его пройти.

Каждый год до конца курса доходило лишь 15% соискателей. Уорсли был среди них. Близкий к Уорсли офицер SAS говорил о нем, что под его «спокойной артистичной натурой скрывается стальной хребет». Уорсли отслужил в SAS два срока, а это большая редкость для младшего офицера.

В 1989 году на одной лондонской вечеринке Уорсли познакомился с Джоанной Стейнтон. Генри в компании держался в сторонке, а Джоанна, высокая красивая шатенка, наоборот, чувствовала себя как рыба в воде. Какое-то время она проработала на канале MTV в Лос-Анджелесе. Она обожала путешествовать, но ненавидела походы и холод. Отдельной нелюбовью у нее пользовались хорьки. Вскоре Генри с Джоанной начали встречаться.

В Уорсли ей нравилось то, что он был будто бы человеком «ушедшей эпохи», беззаветно верившим в идеалы смелости и самопожертвования. Джоанна обожала его эксцентричные хобби, то, как он читал ей стихи и обнимал ее своими могучими руками. Генри любил ее за импульсивность и умение найти общий язык со всеми — от арт-критиков до посетителей ночлежек для бездомных, где она часто помогала как волонтер. Ему нравилось то, как она подначивала его и заставляла показать скрытые стороны характера, всегда подталкивая его к действию и воплощению замыслов. При всей своей беззаботности Джоанна была надежной как скала.

В 1993-м пара поженилась. В следующем году родился Макс, а в 1996-м — Алисия.

Вскоре военная карьера Уорсли забуксовала. Джоанна вспоминала, что ему нравилось «быть солдатом, то есть военное дело как таковое, но когда вы достигаете сорока лет и получаете в командование полк, то все назначения носят бюрократически-политический характер, а Генри подобные вещи на дух не переносил». «Дергать за ниточки», чтобы добиться новых назначений, Уорсли отказывался, и потому, получив в 2000 году звание подполковника, он мог лишь наблюдать, как его ближайшим друзьям «дают бригадиров и генералов».

Увлечение Шеклтоном становилось глубже и глубже: Генри часы напролет проводил в антикварных магазинах и аукционных домах в поисках наследия своего героя — книг с автографами, фотографий, дневников, писем и прочих памятных вещей. Джоанна рассказывала, что Уорсли потратил на них целое состояние. На одном аукционе он отчаянно торговался за первое издание книги Шеклтона об экспедиции Endurance, подписанное полярником для своих родителей «С любовью от Эрнеста, 1919 год». Ставку Генри тут же, по телефону, перебивал некий аноним, и в итоге драгоценный лот достался ему. Несколько недель спустя на десятый юбилей свадьбы Джонна подарила супругу ту самую книгу с памятной надписью. Оба до последнего не догадывались, что торгуются друг с другом. Генри считал эту книгу своим самым ценным приобретением.

В ноябре 2003 года Уорсли совершил паломничество туда, где мечтал оказаться с детства, — на остров Южная Георгия. Он не только стал для Шеклтона и Фрэнка Уорсли пристанищем после крушения Endurance; в 1922 году исследователи вновь вернулись на остров, готовясь к новой антарктической экспедиции. На следующий день после прибытия у Шеклтона случился сердечный приступ, и путешественник скончался. Фрэнк Уорсли и другие члены экспедиции похоронили руководителя на местном кладбище и воздвигли над могилой пирамиду из камней. По воспоминаниям Фрэнка Уорсли, лишь только они положили последний камень, как внезапно налетела снежная буря — словно призрак того урагана, который накрыл Шеклтона и Уорсли, когда те достигли Южной Георгии в шлюпке, плывя от острова Элефант.

Генри Уорсли с рюкзаком и спальником за спиной отворил калитку и вошел на то самое кладбище. В полумраке он едва смог разглядеть каменную пирамиду и гранитное надгробие, на котором была высечена строка из произведения Роберта Браунинга. Уорсли разложил на земле спальник и улегся в нем лицом к надгробию. «Я дотрагивался до него и думал о том, насколько это важный для меня момент, — напишет он позже. — Ведь я собирался заночевать на могиле героя моего детства».

После путешествия на Южную Георгию Уорсли еще больше захотелось совершить свой собственный полярный поход, но он сомневался в том, сможет ли отважиться на подобное. По его словам, он боялся неизбежного: планирования, подготовки, сбора средств и, разумеется, не в последнюю очередь — неудачи.

В марте 2004-го с Уорсли связалась Александра Шеклтон, внучка полярника. Они познакомились несколькими годами ранее на аукционе Christie’s, где Генри приобрел фотографию ее деда с автографом. После они периодически сталкивались на лекциях о полярных исследованиях, и Уорсли поделился с Александрой своей задумкой совершить поход по Антарктиде.

Александра познакомила его с другим потомком знаменитого полярника — его внучатым племянником Уиллом Гоу.

Уорсли встретился с Гоу, 33-летним банкиром, в одном из пабов Южного Лондона. Гоу с жаром рассуждал о том, что грядет столетие экспедиции «Нимрод», и потому было бы неплохо отметить его, повторив маршрут. Новая экспедиция, по представлению Гоу, должна состоять из потомков тех, кто шел бок о бок с Шеклтоном, и нужно постараться дойти до конечной точки его маршрута 9 января 2009 года, а затем продолжить путь к Южному полюсу.

Уорсли слушал как зачарованный. Вот он, шанс всей его жизни. Он был уверен, что командование даст ему отпуск. Словно два заговорщика, Уорсли и Гоу начали планировать путешествие. Им нужен был третий член команды, а также $400 тысяч на экспедицию и снаряжение. Начались жесткие тренировки. В 2005 году Уорсли и Гоу записались на Montane Yukon Arctic Ultra — гонку, маршрут которой проходит по ледяным пустошам северо-западной Канады и которая считается самым сложным испытанием на выносливость в мире. Они записались на тот забег, где требуется пройти пешком 500 километров (треть планируемой дистанции антарктического похода), таща провиант на санях. На прохождение гонки отводилось 8 дней. Наши герои пересекли финишную черту на 8 часов раньше этого срока.

В 2006 году благодаря Гоу нашелся и третий участник — 32-летний специалист по морскому праву Генри Адамс, который оказался правнуком метеоролога из экспедиции «Нимрод». В апреле Уорсли и его компаньоны отправились на Баффинову Землю — канадскую территорию в 1 500 километрах от Гренландии. Там их несколько недель тренировала американская путешественница Мэтти Макнейр (в 1997 году под ее руководством Северный полюс покорила первая женская экспедиция). Наши герои впервые оказались в настоящих полярных условиях. Они наделали массу ошибок — то чуть не сожгли палатку, то чуть не потеряли зрение от снежной слепоты, — но научились быстро ходить на лыжах, не сбиваясь с курса, и стали понимать, что такое «жизнь на льду».

Однако во время этой поездки обнаружилась другая проблема: у команды не было явного лидера. Номинально ей руководил Гоу, но все было настолько неорганизованно, что то и дело возникали разногласия. В итоге Гоу попросил Уорсли взять командование на себя.

Два года Уорсли жил одной экспедицией. По ночам он рассылал письма потенциальным инвесторам. Его сын Макс говорил, что если уж отец смог зайти в чей-то кабинет, то без денег он оттуда не выходил. Уорсли умел заразить людей своими идеями.
Как генерал перед сражением, Уорсли корпел над картами, прокладывая точный маршрут экспедиции. Чем больше он изучал Антарктиду, тем больше она его пугала. Ее территория превышала площадь Европы, а зимой увеличивалась в два раза — замерзали прибрежные воды. Почти вся она была покрыта льдом невероятной толщины. Она была самым засушливым, самым ветреным и самым холодным континентом.

Троица планировала начать путешествие с острова Росса, расположенного южнее Новой Зеландии. Остров граничит с ледяным шельфом Росса, который тянется через море Росса и является самым огромным плавучим массивом льда на планете. Поскольку летом до ледяного шельфа Росса добраться по морю проще, чем до других точек Антарктиды, а также потому, что поверхность шельфа относительно ровная, в золотой век антарктических исследований именно отсюда обычно стартовало большинство экспедиций на Южный полюс.

Уорсли и его команда планировали пойти по шельфу на юг и добраться до Трансантарктических гор, которые делят континент пополам и простираются до самого моря Уэддела. Чтобы достичь Полярного плато, путешественникам нужно было пересечь эти горы — во время экспедиции «Нимрод» Шеклтон разведал несколько маршрутов. Однако на пути у них лежал коварный ледник Бирдмора. Он поднимается на 2 500 метров, а его поверхность испещрена трещинами. Пройти его отважилась лишь дюжина человек — примерно столько же, сколько побывало на Луне.

На пути у них лежал коварный ледник Бирдмора. Он поднимается на 2 500 метров, а его поверхность испещрена трещинами.

Если Уорсли с товарищами переживут переход, то выйдут на Полярное плато, откуда начнут подъем на Купол Титана, чтобы достичь конечной точки маршрута Шеклтона: 88° 23′ S, 162° E. А оттуда команде останется всего каких-то 180 километров до Южного полюса.

В октябре 2008-го экспедиция под официальным названием Matrix Shackleton Centenary Expedition была готова к отправке. Перед отъездом Уорсли со своей семьей решили заранее отпраздновать Рождество. Джоанне Антарктида казалась самым ужасным местом на свете, но она верила, что каждый ищет то место, которое даст ответы на все вопросы. Поэтому она благословила путешествие, несмотря на то, что ее любимый мужчина мог из него не вернуться. Детям принять решение отца было сложнее.
Джоанна отвезла мужа в аэропорт. Провожая его на рейс, она расплакалась.

30 октября 2008 года Уорсли, Гоу и Адамс прибыли в город Пунта-Аренас на юге Чили. Они отправились на склад компании Antarctic Logistics & Expeditions (ALE), где забрали провиант.

Вдали постоянно маячил призрак голодной смерти. По расчетам Уорсли, путешествие занимало 9 недель. Вес снаряжения ограничивался 140 килограммами (включая сани), а значит, брать нужно было лишь самое необходимое. Уорсли взял еду (десять упаковок — по количеству недель — плюс одну дополнительную), одежду, беговые лыжи с палками, «кошки» и веревки. Будучи единственным членом команды, умевшим оказывать первую помощь, он взял и аптечку с антибиотиками, шприцами, шинами на случай переломов и морфином. Нашлось место для дневника и экземпляра «Сердца Антарктиды». Бережно упаковал самое важное — спутниковый телефон на солнечных батареях, по которому команда не только могла записывать сообщения, но и связываться с оператором ALE, чтобы сообщать о своих координатах и состоянии здоровья. Если команда не выйдет на связь в течение двух дней, то за ней отправят поисково-спасательный самолет.

Путешественники взяли также плееры, колоду карт и несколько памятных вещиц. У Уорсли был с собой конверт с записками от семьи и друзей — Джоанна сказала, чтобы он читал их, когда ему понадобится поддержка. В нагрудном кармане у него лежал еще один ценный предмет — латунный компас Шеклтона. Его попросила взять с собой Александра.

Командовать полярниками оказалось гораздо сложнее, чем войсками. В Антарктиде он был начальником не по закону, а потому что так решили остальные члены экспедиции, да и опыта у него было не больше, чем у остальных. Однако Уорсли ощущал невероятный груз ответственности за жизнь своих компаньонов и потому договорился с ними о том, что эго и гордость надо оставить на Большой земле и что если кому-то нездоровится или тяжело идти, то не стоит отказываться от помощи своих товарищей.

10 ноября самолет ALE — огромный советский транспортник — вырулил на взлетную полосу. Антарктическое приключение началось. Путешественники добрались до лагеря ALE в Антарктиде к югу от мыса Горн. Затем они пересели на самолет поменьше, который через 11 часов приземлился на лед моря Росса. Уорсли не удержался и начал отплясывать на толстенном льду. Солнце светило ярко, и вдали он смог разглядеть два вулкана, Террор и Эребус, служивших для полярников ориентирами. Рядом на брюшках катались пингвины.

Путешественники устремились вглубь острова. Как только они взобрались на кряж, возвышающийся над долиной, Уорсли резко остановился. Внизу посреди вулканического камня и льда стояла деревянная хижина со ставнями и железной дымовой трубой. Уорсли не нужно было объяснять товарищам, что это. То была хижина, построенная Шеклтоном и его компаньонами, чтобы переждать зиму 1908 года, перед тем как продолжить путь на Южный полюс. В 2004-м хижину начали восстанавливать, и Уорсли казалась, будто она сошла с той самой зернистой фотографии из книги. Гоу рванул вперед, открыл дверь, и вся троица оказалась внутри. Казалось, будто экспедиция «Нимрод» только что покинула свое зимовье — кругом лежали консервы, кожаные ботинки с потрепанными шнурками и пузырьки с лекарствами. К потолочным балкам были подвешены сани, с полки на пришельцев глядело фото королевы Александры. Гоу от изумления раскрыл рот, Адамс нашел койку, на которой спал его прадед, а Уорсли разглядывал темные закоулки, будто охотник за сокровищами. Позже он напишет, что ближе к своему учителю он подобраться уже не мог и единственное, что ему оставалось, — отправиться по его следам к Южному полюсу.

Путешественники провели ночь в хижине, лежа в спальниках на промерзшей земле. Следующим утром Уорсли встал раньше всех, надел ботинки, вышел наружу и связался с оператором ALE. «Экспедиция Matrix Shackleton передает первое сообщение. Выходим через пару часов. Все в порядке. Проблем со здоровьем нет», — сообщил он. Оператор ответил: «Принято. Счастливого пути!»
В десять утра Уорсли и его товарищи пустились в путь. Поверхность была довольно гладкой, и путешественники, направившиеся на юг к ледяному шельфу Росса, несколько ускорились. Уорсли следил за тем, чтобы его друзья следовали советам Мэтти Макнейр: «держаться вместе и ни в коем случае не разделяться» и «промокнешь — умрешь».

Пройдя с десяток километров, они натолкнулись на другую заброшенную хижину — ее построила экспедиция Роберта Скотта в 1911 году. Через несколько часов Уорсли сказал устроить привал. Они прошли 17 километров. Для того чтобы выйти к финальной точке Шеклтона, нужно было преодолевать по 18-20 километров в день, — однако начало было многообещающим.

Путешественники принялись обустраивать лагерь: поставили палатку, достали провиант, кое-как втиснулись в укрытие, развесили под потолком ботинки и носки. Зажгли горелку, чтобы подогреть воду и приготовить еду. За ужином мужчины пришли к мнению, что снаружи относительно тепло — всего каких-то –25°C. После ужина они обмакнули зубные щетки в снег и почистили зубы: Уорсли считал, что сохранять человеческий облик крайне важно. Затем разложили спальники, не забыв приготовить пластиковые бутылки на случай, если ночью приспичит в туалет.

За восемь дней экспедиция преодолела 140 километров. Полярники шли гуськом, почти не разговаривая, слушая лишь скрип саней или треки на плеере. У Адамса играл Рахманинов, у Уорсли — Брюс Спрингстин и «Сигер Сейшнз Бэнд», а Адамс слушал аудиокнигу. Периодически они останавливались, чтобы выпить энергетик или перекусить жирной пищей вроде колбасок салями, орехов или шоколада.

Шторм обрушился на путешественников внезапно. Было –30°C, холодный ветер поднимал ледяную крошку, которая била по глазам, как осколки стекла. 28 ноября 2008 года команда Уорсли находилась в пути уже две недели. Они шли вперед, но ветер был сильнее, и Уорсли решил, что пора делать привал. Стоило им достать палатку, как налетевший ветер едва не унес ее в никуда. Путешественники закрепили ее края ледобурами, прикопали «шкуру» снегом, а сани выставили как заграждение.

Палатку буквально завалило льдом, а в самой ней было не продохнуть от запаха немытых тел, грязных носков и мазута для печки. Уорсли, успевший получить прозвище Генерал, попробовал разрядить атмосферу. Они проводили время за разговорами и игрой в покер, а еще учредили Антарктическое общество ценителей односолодового виски, по уставу которого каждый четверг полагалось отпивать из фляжки, которую захватил с собой Гоу, а утром — спать лишних два часа. И хотя была суббота, фляжка все равно пошла по кругу. Алкоголь согревал. Через два дня буря утихла. Люди выбрались из палатки и принялись прорубать стену намерзшего льда. Это отняло у них час. Вырвавшись на волю, они ощутили себя беглыми каторжниками. Порадовавшись свету дня, путешественники собрали снаряжение и снова вышли в путь, стараясь наверстать упущенное время.

В ясный день впереди виднелись пики Трансантарктических гор. К четвертой неделе путешествия, то есть в середине декабря, они смогли пересечь ледяной шельф Росса. Тропа постепенно поднималась, а окружающая их поверхность была испещрена впадинами, неизбежным последствием движения льда. Надеясь разведать предстоящий маршрут, Уорсли взобрался на какой-то гребень с видом на юг. Перед ним, окруженный туманом, возвышался ледник Бирдмора. Путешественники отправились в его сторону.

Уорсли решил, что дальше идти на лыжах нельзя, поэтому они прикрепили к ботинкам «кошки», надели альпинистское снаряжение, предварительно проверив каждый карабин. Они продолжали путь в связке: впереди шел Уорсли, затем Гоу и, наконец, Адамс. Дни тянулись медленно и мучительно. Перед каждым шагом Уорсли проверял поверхность лыжной палкой. Вскоре полярники наткнулись на нечто удивительное — лед под ногами имел ярко-голубой цвет. Так получилось из-за того, что снег тысячелетиями скапливался на леднике и спрессовывался в лед такой плотности, что в нем почти не оставалось пузырьков воздуха, и он поглощал длинноволновой солнечный свет, а потому казался голубым.

Как выяснилось, он был еще и чертовски твердым: не прошло и часа, как шипы «кошек» стали ломаться. Люди то и дело поскальзывались, падали на лед, а сани тут же увлекали их вниз.

24 декабря, на девятый день подъема, команда достигла вершины ледника. На западе виднелся хребет Адамса, названный в честь того самого метеоролога, чей правнук теперь штурмовал ледяные вершины. Уорсли передал на Большую землю следующее сообщение: «Сегодня Сочельник… а мы прощаемся с ледником Бирдмора». Утром они устроили импровизированный рождественский завтрак, порадовав себя сигарами и глотком мятного ликера. Уорсли позвонил домой пожелать счастливого Рождества Джоанне и Алисии. Макс не мог примириться с отсутствием отца и к телефону подходить отказался. Затем Уорсли позвонил своему отцу и сказал, что дошел до вершины ледника. Но Ричард Уорсли, 85-летний старик, уже впавший в маразм, лишь спросил: «А что ты там делаешь?»

Он позвонил отцу, но тот лишь спросил: «А что ты там делаешь?»

На следующее утро Уорсли, Адамс и Гоу начали очередной этап путешествия. Они уже прошли 900 километров. В своем сообщении Уорсли практически процитировал Шеклтона, сказав: «Боже, пусть перед нами будет прямая дорога на полюс».
Уорсли пристально следил за своими компаньонами. В этих бородатых осунувшихся мужчинах с запавшими глазами было невозможно узнать молодых респектабельных лондонцев.

Он старался сохранить боевое настроение и поддерживал других, помогая тащить снаряжение или давая понести компас Шеклтона — на удачу. Но именно Уорсли к 31 декабря чувствовал себя хуже остальных и изо всех сил старался не отставать. Процент жира в его теле приблизился к критически малому. 1 января Уорсли снова еле шел. Адамс предложил взять часть его груза, но, несмотря на уговор в начале путешествия, Уорсли отказался.

Он понимал, что это гордыня, но, как признавался позднее, он просто не мог позволить, чтобы его победила слабость. И вместо того, чтобы принять помощь Адамса, он, хотя и осознавал, что рискует, просто выкинул дополнительную порцию еды. На следующий день во время очередной бури у Адамса случился такой приступ морской болезни, что его начало тошнить. Уорсли сказал Адамсу, что поменяется с ним санями, поскольку Адамс тащил канистры с топливом и ему было тяжелее. А затем Уорсли рванул вперед. Они еще могли дойти до заветной точки вовремя. Но 7 января, когда им оставалось всего два дня, вновь разразилась буря, и путешественников окутала белая мгла. Уорсли сказал, что ее можно переждать, однако тогда отметить юбилей экспедиции не получится. Сам он был готов идти, но решение должно было быть принято единогласно. «Не вопрос», — сказал Гоу. «Да пошли уже!» — заорал Адамс.

Буря поутихла, и путешественникам удалось пройти почти 50 километров. 9 января они шли уже шесть часов. Уорсли вытащил навигатор. Гоу и Адамс глядели на Генерала в нетерпении, а тот ходил туда-сюда, пока не установилось соединение со спутниками и на дисплее не высветились координаты: 88° 23′ S, 162° E. «Да!!! — закричал он, швырнув лыжные палки на землю. — Мы молодцы!!!» Уорсли водрузил на точку координат британский флаг и сделал групповую фотографию, такую же, как и когда-то Шеклтон: на месте своего прадеда стоял Адамс, по центру — Гоу, а слева, на месте своего героя и учителя, — сам Уорсли.

Наутро они собрались и прошли оставшиеся 10 километров. Вдалеке они наконец-то увидали размытые очертания американской полярной научной станции Амундсен-Скотт. Еще через пару часов Уорсли заметил, что идет по следам, накатанным снегоходами. Перед самой научной станцией прямо изо льда торчал сияющий металлический стержень, увенчанный латунным глобусом. Ученые с базы отмечали им местонахождение Южного полюса — точки, где сходятся все меридианы, а Земля не вращается. Поскольку сам стержень находится на движущемся пласте льда, то каждый год его передвигают на метр-два, чтобы Южный полюс был на своем месте.

18 января, ровно в 16:32, после 66 дней пути Уорсли и его товарищи, измученные долгой дорогой путешественники с сосульками в бородах, протянули руки и схватились за стержень. Уорсли крикнул в телефон: «Я звоню с Южного полюса!» А затем вынул компас Шеклтона, поднял крышку и смотрел, как вращается стрелка, пока та не остановилась.

Уорсли не думал, что снова окажется в Антарктиде. Он вернулся на службу и радовался воссоединению с семьей. Но «таинственный шепот» Антарктиды давал о себе знать снова и снова. В 2012 году Уорсли совершил еще одну экспедицию, в этот раз посвященную столетнему юбилею гонки на Южный полюс. Гоу и Адамс, обзаведшиеся к этому времени семьями, ехать отказались, поэтому Уорсли набрал добровольцев из военных. Уорсли и его партнер Лу Радд пошли тропой Амундсена, соревнуясь с другой командой, которая пошла тропой Скотта. Здесь Уорсли снова проявил себя как выдающийся лидер и командир — гонка была выиграна и принесла почти $300 тысяч в благотворительный фонд Британского королевского легиона.

Уорсли стал первым человеком, прошедшим два классических маршрута на Южный полюс. Он опубликовал книгу «По следам Шеклтона», читал лекции о путешествиях, исследованиях и искусстве руководить людьми. Он был редким примером того, когда люди следуют своим убеждениям.

В 2013 году его назначили служить в Вашингтон, округ Колумбия. То была его последняя командировка — в октябре Уорсли исполнялось 55 лет, а значит, выход в отставку был неизбежен. Джоанна, поехавшая с ним в США, чувствовала, что с мужем что-то не так, и спросила, не собирается ли он в очередную экспедицию.

Столетний юбилей экспедиции Endurance как раз совпадал с датой его выхода в отставку, и Уорсли подумывал о еще одном трансантарктическом переходе — том, который предполагал сам Шеклтон, пока не затонул его корабль. Более того, Уорсли хотел совершить путешествие в одиночку, без посторонней помощи, полагаясь только на свой ум и собственные силы.

Уорсли прекрасно понимал, какой ценой даются семье его походы. Но Генри собирался идти не только для себя — он надеялся привлечь крупные пожертвования в Фонд Endeavour, организацию помощи раненым солдатам. Джоанна поддержала супруга. Поддержали его и дети: Макс, которому к тому времени был 21 год и который работал на судоверфи на юге Франции, примирился с тем, что его отец — искатель приключений, и даже подумывал, не совершить ли с ним свой собственный антарктический поход. Осенью 2015 года, перед отправкой в экспедицию, Генри и Джоанна поехали в Грецию — ходили по древним городам, пили вино в тавернах и обсуждали совместные планы на будущее. Теперь о путешествиях Уорсли знали все. О нем писали СМИ. Принц Уильям пригласил его в Кенсингтонский дворец, где вручил британский флаг с автографом — точно такой же флаг король Георг V презентовал Шеклтону.

20 октября Джоанна отвезла мужа в Хитроу. Она беспокоилась за него еще больше, ведь теперь он шел в одиночку, да и годы брали свое. В зале вылета Джоанна вновь расплакалась, но Генри поцеловал ее и сказал то же, что говорил всегда: «Лучше быть мертвым героем, чем живым трусом».

В этот раз маршрут Уорсли начинался на острове Беркнер, на атлантическом побережье Антарктиды, к югу от Чили. Оттуда ему предстояло пройти 1 000 километров до Южного полюса. Затем, идя в противоположном направлении по тропе, по которой он шел с Гоу и Адамсом, он должен был подняться на Купол Титана и спуститься к ледяному шельфу Росса со стороны Тихого океана. Протяженность этого маршрута составляла 600 километров, а вся экспедиция должна была занять почти 80 дней. Он был настроен закончить переход до февраля, потому что потом погодные условия ухудшатся и в случае чего его не сможет подобрать ни один поисково-спасательный самолет.

Уорсли планировал вылететь в Антарктиду 21 октября, но из-за погоды ALE задержала вылет на две недели. Уорсли достиг острова Беркнер лишь 13 ноября и сильно отставал от графика. На Южный полюс ему нужно было попасть к 1 января 2016-го.
Сойдя с самолета, он тут же принялся загружать провизию в сани, которые были гораздо тяжелее, чем те, что были у него с Гоу и Адамсом. Но и путешествие было длиннее. Он оттолкнулся палками и услышал привычные звуки — под лыжами хрустел лед, а сани скрипели. Уорсли остановился, и приветствием ему стала та самая, не сравнимая ни с чем тишина.

На следующее утро он дал себе «полную нагрузку». Уорсли шел 8 часов, слушая Дэвида Боуи, Джонни Кэша и Meat Loaf и размышляя о том, какую лекцию прочитает, когда вернется. На третий день он пересек 81-й градус долготы и провел единоличное собрание Антарктического общества ценителей односолодового виски. Он знал, что его сообщения слушает масса людей, в том числе школьники, поэтому, невзирая на усталость, каждый вечер передавал новости о себе и отвечал на вопросы, которые варьировались от «Если про вас снимут фильм, то кто будет в главной роли?» до «Как в Антарктиде ходят в туалет?». К концу первой недели он преодолел 130 километров.

Затем, как и в экспедиции Endurance, все пошло не так. 22 ноября, практически через неделю после начала путешествия, Уорсли попал в буран. Выйти из палатки было невозможно. На следующее утро ветер был такой силы, что мог унести средних размеров собаку; сломалась опора палатки, ее пришлось чинить. В путь он вышел лишь 24 ноября. Уорсли пришлось продираться через ледяную бурю, и единственное, что он видел, — свой компас и носы лыж. Он начал подниматься в Трансантарктические горы, а 24 ноября натолкнулся на крутую глыбу льда, возвышавшуюся на десятки метров. Тут на выручку пришли «кошки», однако сани не сдвигались ни на сантиметр. Если стоять на месте, то можно замерзнуть, поэтому Уорсли решил облегчить вес саней и выгрузил из них большинство сумок с припасами.

Единственное, что он видел сквозь бурю, — свой компас и носы лыж.

Забравшись наверх и отдышавшись, он оставил на вершине то, что сумел поднять, немного отдохнул, спустился вниз и начал перетаскивать все остальное. И так раз за разом. В какой-то момент он едва не провалился в трещину.

Он уставал быстрее, чем в прошлых экспедициях. Дело было не только в санях — Уорсли постоянно приходилось прокладывать путь и в одиночку разбивать лагерь.

30 ноября, проведя в дороге три недели и преодолев 300 километров, он сообщил, что у него болят плечи и поясница, начался жуткий насморк и кашель. Ноги были покрыты мозолями и синяками, и ему пришлось выравнивать подкладку ботинок ножом, чтобы хоть как-то облегчить боль. Внезапно появилась загадочная боль в желудке, которая усиливалась, когда на живот давила стропа от саней. Сообщения Уорсли излучали оптимизм, но дневниковые записи были не так жизнерадостны.

Удивительно, но, не смотря на все препятствия и невзгоды, он вполне успевал достичь Южного полюса к Новому году. Казалось, ничто не может его остановить. Как-то раз погода была настолько ужасна, что пускаться в путь было безумием. В дневнике он записал: «Все, больше не могу. Сил нет». Но все же поднялся и пошел дальше. 18 декабря он прошел больше 30 километров — и это за пятнадцать часов.

Все существование свелось к одной цели — пройти определенный километраж. Роберт Свон, британский путешественник, побывавший на обоих полюсах, следил за путешествием Уорсли и восхищался тем, сколько тот может пройти за день. В аудиосообщении, оставленном на сайте Уорсли 5 декабря, Свон говорил, что «парень держит потрясающую среднюю скорость. И хотя ему приходится сталкиваться с весьма суровыми условиями, он медленно, но идет вперед, иначе б он не был Генри».

К Рождеству до Южного полюса оставалось почти 185 километров. Прислал поздравительное сообщение принц Уильям. Уорсли вскрыл сверток, который ему дали супруга с детьми, — внутри были миниатюрные рождественские угощения. По спутниковому телефону он позвонил Джоанне и Алисии, а потом Максу во Францию. Все путешествие Уорсли отмечал в дневнике каждый раз, когда созванивался с семьей. Однажды, поговорив с Джоанной, он записал: «Как же я ее люблю». Несмотря на праздник, Уорсли прошел 22 километра. Лежа ночью в палатке, он закурил сигару и съел угощения.

Вскоре он уже был на высоте 3 000 метров — этот подъем вел к Южному полюсу. Он так устал, что, присев на сани перекусить, просто вырубился, несмотря на чудовищный холод. «Может, силы у меня и кончились, — передал он в сообщении, — однако воля говорит „Держись!“».

2 января, опоздав всего лишь на день, Уорсли достиг Южного полюса. Его встретила группа поклонников с научно-исследовательской станции. Это были первые люди, которых он встретил за 51 день. Однако до конца путешествия было еще далеко — позади был лишь первый этап. Уорсли шел в одиночку и потому не мог воспользоваться гостеприимством ученых. Он заночевал в палатке.

Обращаясь к своим слушателям, Уорсли сказал: «Я смог дойти сюда благодаря вашей поддержке. Вы были рядом со мной в самые черные дни. Но больше всех я благодарен Джоанне, Максу и Алисии». Голос его дрогнул. «Они были со мной каждую минуту, я чувствовал их присутствие, они ободряли меня, когда я падал духом, придавали сил, когда я их терял, и наполняли душу, когда я чувствовал себя опустошенным. Всем, что у меня есть, я обязан им. Доброй ночи».

В далеком Лондоне Джоанна каждый вечер перед сном слушала сообщения Генри.

Уорсли предполагал, что завершит путешествие за три недели и что худшая его часть уже позади. Однако, поднимаясь на Купол Титана, он отметил, что «так и умереть недолго». Он потерял почти 20 килограмм веса, его давно не знавшая стирки одежда висела на нем как на вешалке. «Чувствую сильную слабость, ноги забились, а руки как ватные», — писал он. Под глазами появились круги. Пальцы окончательно онемели. Пытаясь откусить от протеинового батончика, он сломал зуб и стал похож на пирата. 7 января он проснулся от резкой боли в животе. Слушателям он сообщил, что чувствует себя ужасно. Он верил, что скоро дойдет до вершины Купола Титана, но она ускользала, и Уорсли казалось, что он заперт в бесконечности. 11 января в эфире прозвучало: «Я так хочу спуститься, там хотя бы можно дышать». 17 января он 16 часов пробирался сквозь пургу. Когда Уорсли решил сделать привал, был поздний вечер, и он из последних сил принялся разбивать лагерь — ставить палатку, выгружать пищу, зажигать плиту и топить снег. «Час ночи, — сообщил он. — Убийственный был денек. Сил вообще нет». Голос его звучал все тише и глуше.

Поднимаясь на Купол Титана, он отметил, что «так и умереть недолго».

Джоанна не на шутку перепугалась. Она обзвонила почти всех близких друзей мужа, умоляя связаться с ALE, чтобы та отправила спасательный самолет, но друзья считали, что Уорсли справится и если уж кто и должен подавать сигнал бедствия, так это он сам.

19 января, пройдя сквозь очередную бурю, Уорсли слишком устал, чтобы дать в эфир очередное сообщение, но все же написал замерзшей рукой пару неразборчивых строк в дневнике: «Я на грани… теряю сознание… живот… принял обезболивающие». Несколько раз живот заставлял его выбегать наружу и подолгу сидеть на корточках на пронизывающем холоде.

На следующий день, 69-е сутки пути, Уорсли смог продержаться лишь пару часов. Он поставил палатку и просто рухнул на пол. Чуть позже он смог позвонить сыну, разбудив того посреди ночи, и повторял только одну фразу: «Мне нужно тебя слышать, мне нужно тебя слышать». Макс говорил отцу, что тот его герой и что ему нужно взять себя в руки и вернуться домой. 21 января с ним связалась Джоанна, умоляя вызвать самолет ALE. В дневнике Уорсли записал: «Жду, когда все кончится, и по всем скучаю». Но навигатор твердил, что пик Купола Титана пройден и тропа идет вниз.

От истории Уорсли отделял один шаг. В дневнике он записал: «Никогда, никогда не сдавайтесь». То же говорил и Шеклтон. Но ведь он мог и ошибаться. Разве он выжил не потому, что осознал, что дальше идти нельзя? В отличие от Скотта и прочих полярников, принесших себя в жертву континенту, Шеклтон понимал, что всему есть предел и что всего на свете не покорить. Проигравший становится победителем уже благодаря тому, что выжил.

22 января, после 71 дня в пути протяженностью в полторы тысячи километров, Уорсли нажал кнопку спутникового телефона и вызвал «самое дорогое такси, на котором ему доводилось ездить». «Всем привет, — зазвучало в эфире. — Знаете, когда мой герой детства Эрнест Шеклтон не дошел до Южного полюса, то он сказал, что сделал все, что мог. С прискорбием сообщаю, что мне придется последовать примеру Шеклтона. Путешествие подошло к концу. Это был Генри Уорсли. Конец связи».

Самолет прибыл за ним в конце дня. Уорсли встал во весь рост и сам дошел до трапа, хоть ему и потребовалась помощь, чтобы подняться в салон. Он знал, что поступил правильно. Уорсли привезли в базовый лагерь ALE. Работники компании рассказывали, что Генри был бодр и все время говорил о своей семье и о том, как будет читать лекции. Тем же вечером он позвонил Джоанне и сказал, что сейчас выпьет чая и все будет в порядке. «Я так люблю тебя», — ответила она. «Дорогая, я тоже тебя люблю», — сказал Генри и пообещал позвонить следующим утром.

Звонок раздался 23 января около двух пополудни. Но звонил не Генри. На проводе был Стив Джонс, руководитель отдела сопровождения экспедиций ALE. Доктора сказали, что у Генри бактериальный перитонит — вероятно, вызванный прободной язвой, — и если инфекция попадет в кровь, то она вызовет септический шок. Генри переправили в хирургическое отделение больницы Пунта-Аренаса, а он все рассказывал о семье и своих лекциях. Джонс спросил Джоанну, не желает ли она поговорить с мужем, но она побоялась, что операцию могут отложить, и отказалась.

Она села на первый же самолет до Сантьяго, а потом долго ждала стыковочный рейс до Пунта-Аренаса. В Сантьяго она встретилась с британским послом в Чили Фионой Клаудер, которая сообщила, что состояние Генри оценивается как тяжелое. Каждую минуту Джоанне поступали новости о состоянии мужа. Отказала печень. Отказали почки. Джоанна уже садилась на рейс до Пунта-Аренаса, когда послу поступил звонок из посольства Великобритании. Клаудер подошла к Джоанне и опустилась рядом с ней на пол. Но Джоанна и так знала, что скажет Фиона: Генри больше нет.

Похороны состоялись 11 февраля 2016 года в соборе Святого Павла в Найтсбридже. Проводить Генри Уорсли в последний путь пришли сотни людей. Среди них были принц Уильям, генерал Ник Картер, Генри Адамс и Уилл Гоу. В честь Уорсли многие из присутствующих надели яркие галстуки и шейные платки. И хотя Уорсли кремировали, на церемонии стоял гроб в обрамлении роз сорта «полярная звезда», а на его крышке, на подушечке, которую Уорсли когда-то собственноручно расшил портретами Шеклтона и членов его экспедиции, покоились ордена Генерала.

В декабре 2017-го, спустя почти два года после похорон, Джоанна, Макс и Алисия отправились на Южную Георгию. Они высадились на восточном берегу острова, где среди ледников ютилась крошечная деревянная часовня, построенная норвежскими китобоями в 1913 году. Шел легкий снег. Джоанна куталась в пуховую куртку, в которой Генри ушел в последнюю экспедицию. Ей казалось, будто он идет рядом. Она с детьми поднялась на холм с видом на кладбище, где был похоронен Шеклтон. С собой у них была деревянная коробочка, которую когда-то смастерил Генри. Внутри покоился его прах.