Под крышей дома своего: Самоизоляция Алены Гром

Алена Гром на протяжении нескольких лет плотно занималась темой войны на Донбассе и работала с переселенцами, фактически соединяя активистскую деятельность и фотографию. Коронавирус и последующие карантин с самоизоляцией вынудили ее прибегнуть к поиску новых способов выразить ощущение изменившегося времени.

Вместо того чтобы начать снимать через веб-камеру, фотограф прибегла к несвойственным для себя жанрам автопортрета и натюрморта. Классические натюрморты практически всегда были наполнены символами — так и снимки Алены, несмотря на некоторую китчевость, щедро используют символизм и отсылки к классическим работам.

— Пандемия погрузила нас в новую реальность: появилось ощущение хрупкости мира, какой-то неизбежности бедствия. В начале войны на Донбассе я чувствовала что-то подобное. По моим наблюдениям, пострадавшие от войны живут в ожидании катастрофы, воспринимают потрясения как что-то естественное. Опустевшие улицы городов, люди, прячущиеся в своих домах, закрытые границы — привычной жизни давно не существует: она отменена на неопределенный срок.

Тема войны на Донбассе, с которой я работала последние годы, касалась меня лично, я была непосредственным участником. Сегодняшняя же ситуация выглядит несколько иначе: главная задача — избежать угрозы, остаться в роли зрителя. Вирус — медийный персонаж, за которым можно следить на экране монитора.

По мере того как мы узнавали больше об опасности вируса, напряжение нарастало. Сотни мнений экспертов и репортерских обзоров дали понять, что мы в преддверии апокалипсиса. Чтобы отвлечься, я начала фотографировать — съемка всегда помогает мне спастись от травмирующей реальности.

Импровизированной студией стал чердак. Оттуда, будто из альтернативного пространства, я размышляла и наблюдала за происходящими изменениями. С каждым снимком я на миг становлюсь Марком Шагалом — он очень любил свой чердак, куда бежал от суеты и войн, чтобы творить. В его картинах размывается граница между сном и реальностью; что-то схожее происходит сейчас.

Будущее наступило — фантастика бесцеремонно вторглась в жизнь, изменив мир и человека. Поэтому был нужен иной визуальный язык, с помощью которого я могла зашифровать это время, создав свою систему символов. Отражая действительность, я ввела культурный, исторический, социальный и вымышленный контексты.

Будущее наступило — фантастика бесцеремонно вторглась в жизнь, изменив мир и человека.

Я несколько раз пыталась изменить эстетику кадра, но все последующие снимки оказывались такими же. На них будто запечатлены сцены из фантастического фильма с дешевыми декорациями: киношная, почти китчевая или абсурдная красота. Мне кажется, что это маркер, который определяет сегодняшнее время и события.

Для повествования я выбрала натюрморт и автопортрет, хотя оба жанра не очень люблю и давно решила, что натюрморты точно снимать не буду. Натюрморты получились символические — с образами этих вещей связаны дополнительные смыслы (касающиеся окружающей среды, стиля жизни, бренности бытия, ценностей). Это символы нашего времени: они уже пропущены через личный опыт каждого, но еще не стали коллективным бессознательным.

На снимках присутствует телесное начало — это подводит к теме чувственности. Такой прием дает не только провокативность, но и дополнительную экзистенциальную интерпретацию. Тело подчеркивает временность существования, дает осознание смертности.

Тело подчеркивает временность существования, дает осознание смертности.

К жанру автопортрета я тоже не планировала возвращаться. Но автопортреты, созданные во время пандемии, помогают отразить картину мира в знаковый исторический период. В изоляции легко ощутить несвободу и нехватку связи с обществом; автопортрет — одна из возможностей сказать «Я есть», преодолеть забвение.

Если посмотреть на серию в хронологическом порядке, то видно, как усложняется характер изображения. Новые события и ощущения изменяли восприятие мира и себя.

В портретах я лишь отчасти выражаю собственное «я». Я также отчуждаю свою индивидуальность, примеряю маски разных персонажей. Благодаря смене образов происходит обезличивание и смешение с другими людьми, возникает чувство близости и единения с социумом. В то же время «маска» помогает скрыть от посторонних внутренние переживания, стать анонимной. Мои персонажи наполовину фантастичны, наполовину реальны. Они в синтезе с преобразованным пространством.

Перед каждым снимком я трансформировала пространство — наложением форм, текстур, изменением схемы света. Иногда приготовления занимали целый день. Однажды сын поднялся в мою импровизированную студию и воскликнул: «Это уже архитектура, а не создание фотографии!»

На снимках видны символы и элементы различных эпох — это позволило передать ощущение, что время будто наслоилось само на себя, будущее и прошлое слиплись — и получился «День сурка». Человек переходит в предметы, все плоскости смещаются и смешиваются. Сложно сфокусировать взгляд на какой-то отдельной детали. Личность растворяется в искаженном пространстве.