Как построить музей Холокоста: Опыт Берлина, Иерусалима и Варшавы

Здания музеев занимают особое место в современной архитектуре. Архитектура учреждения становится началом экспозиции, а громкое имя автора — медиаповодом во время открытия. Архитекторы большинства зданий современных музеев не были кем-то назначены, а выиграли конкурс концепций.

Киев давно ждет появления музея Холокоста — сейчас Бабий Яр выглядит как парк с памятниками отдельным группам жертв расстрелов, установленными в разное время. В 2016 году был создан Мемориальный центр Холокоста «Бабий Яр» (BYHMC), чтобы увековечить память погибших, заниматься тематическими исследованиями и образованием. В сентябре 2019-го BYHMC объявил результаты архитектурного конкурса на проект здания мемориального центра. Победителем стала команда архитектурного бюро Querkraft Architekten (в ее портфолио — здание музея искусства Liaunig в Австрии и множество жилых и общественных зданий в Европе и за ее пределами) и студии ландшафтного дизайна Kieran Fraser Landscape Design (разрабатывает проекты общественных пространств и зданий по всему миру). По их задумке, гости мемориального центра в Киеве должны были сначала идти по длинному сужающемуся и уходящему вниз проходу, а оттуда попадать в залитый светом холл, где начиналась бы экспозиция.

Позже руководство BYHMC решило изменить концепцию (для разработки новой на должность художественного руководителя наняли режиссера Илью Хржановского), и, скорее всего, победивший проект реализован не будет.

Весной в СМИ и соцсетях разгорелись скандалы, связанные с будущим BYHMC. В интернет слили черновую концепцию музея, которая спровоцировала бурную реакцию. Самые большие споры вызвал метод погружения и использование социальных экспериментов, например Стэнфордского и Милгрэма. Архитектурное сообщество возмутилось и тем, что, судя по концепции, Хржановский собирается сам выбрать архитекторов — сейчас это принято делать через специализированный конкурс.

При этом международный опыт создания центров памяти Холокоста довольно широкий. Они построены по всему миру, от Австралии до Японии (крупнейшие находятся в Иерусалиме и Вашингтоне). Самые яркие музеи памяти объединяет символичность и многозначность: это заложено и в экспозиции, и в самом здании.

POLIN в Варшаве

Варшавский музей истории польских евреев расположен в символическом месте — центре еврейского района, во время войны превращенного в гетто и полностью разбомбленного в 1944 году. Музей называется POLIN — это отсылка к легенде о том, как евреи попали в Польшу: якобы, убегая от преследований в Западной Европе, они пришли в лес и услышали слова Po-lin, что на иврите звучит как «здесь отдохнешь», а сейчас значит «Польша». Евреи истолковали услышанное как знак поселиться в этом месте. Слово POLIN тысячи раз выгравировано на стеклянной облицовке фасадов музея.

Здание построено по проекту финского архитектурного бюро Lahdelma & Mahlamäki, который обошел предложения сотни других архитекторов, включая именитых Даниэля Либескинда и Кенго Кума. У здания простая прямоугольная форма, а в интерьере необычные кривые стены создают эффект ущелья. Этот «коридор» ведет от входа через все здание к противоположной стеклянной стене, открывая вид на зеленый луг. Проход делит музей на две части и символизирует разлом в истории польских евреев, но также отсылает к Моисею, перед которым разошлись воды моря, и выводит к свету и зелени — словно обращение в будущее с надеждой на лучшее.

Кривые стены создают эффект ущелья, через которое посетитель музея выходит к свету и зелени.

Основная экспозиция находится под землей и рассказывает о тысячелетней истории еврейского населения Польши. Она построена по хронологическому принципу, каждый период имеет собственное пространство со своей атмосферой: можно узнать о профессиях евреев до XVIII века, об их судьбе во время разделения Речи Посполитой, о политических еврейских партиях 1930-х годов. В музее непривычно мало предметов — информация расположена на вертикальных поверхностях, из которых сформированы залы; здесь много интерактивных экранов, реплик, которые можно трогать и изучать, тестов и игр.

Исторические залы сменяются реконструкциями помещений и улиц межвоенного периода, переходящими в мрачные пространства, которые посвящены репрессиям, погромам, гетто и концентрационным лагерям. В этих залах авторы экспозиции отказываются от интерактива, легкости и удобства: нет «хорошего» способа узнать, что из 6 миллионов уничтоженных во время Холокоста евреев 3 миллиона были польскими евреями.

Экспозиция завершается интервью с современными поляками и евреями, которые отвечают на вопросы о собственной идентичности. POLIN показывает, как сохранить память после ее тотального уничтожения.

«Яд Вашем» в Иерусалиме

Концепция и подземное расположение варшавского POLIN напоминают о главном музее памяти Холокоста — израильском национальном мемориале «Яд Вашем». Его проектировал архитектор Моше Сафди. «Яд Вашем» был основан в 1953 году на холме Ха-Цикарон в Иерусалиме и к 2000-му стал крупным комплексом из множества зданий и мемориалов: каждый посвящен тому или иному аспекту трагедии. Новый музей должен был организовать пространство холма и стать самым большим по площади музеем Холокоста в мире.

Сафди говорит, что долго не мог понять, как вписать здание на 4,6 тысячи квадратных метров в существующий комплекс, не превращая для человека посещение музея в горный поход. Но затем пришло прозрение: нужно «врезать» мемориал в холм.

Как и в варшавском музее, у здания есть подземная экспозиция и главное направление — от южной стороны холма к северной. Этот путь нельзя преодолеть по прямой, десять залов-пещер расположены так, что посетитель может пройти по ним только зигзагообразно. Вторя этому движению, экспозиция переключается с исторического нарратива на личные истории и обратно: то пестрит документами и видеохрониками, то показывает личные вещи и рассказы жертв и свидетелей событий.

О создании знаменитого последнего зала — с именами жертв — Сафди говорит так: «На встрече с руководством музея я рисовал пространства музея прямо на черной школьной доске. Я нарисовал круглую платформу, на которую заходят посетители. Потом вокруг платформы я изобразил большой цилиндр с полками, на которых разместились книги с именами жертв, — шахта имен, окружающая зрителей. Помня о том, что зал находится под землей, я нарисовал подвешенный конус, устремленный вверх, к свету; на его внутренней поверхности должны были появиться фотографии и имена жертв из книг в этом зале. Я остановился на минуту, почувствовав, что задуманная мной схема не завершена. Я вернулся к доске и нарисовал второй конус — перевернутый, врезающийся на десять метров вглубь скалы до уровня грунтовых вод, в память о тех людях, чьи имена мы никогда не узнаем. До этого я не имел опыта создания проекта настолько спонтанно и публично. Зал Имен будто создал себя сам. Четыре года спустя зал был реализован точно так, как на моем первом рисунке».

Экспозиция завершается террасой над обрывом, обращенной к городу, лесу, свету, символизирующей надежду и будущее. Отсюда посетители музея проходят дальше к другим мемориалам на территории центра.

Конус с именами уходит вверх, второй врезается вглубь скалы — в память о тех, чьи имена мы не узнаем.

Еврейский музей в Берлине

Берлинский Еврейский музей спроектировал Даниэль Либескинд, выигравший архитектурный конкурс в 1989 году. Автор назвал свой проект «Между линий»: это высокое зигзагообразное строение, выделяющееся темно-серой цинковой отделкой и хаотично расположенными вытянутыми окнами. Снаружи нельзя сказать, сколько в здании этажей и что находится внутри.

Первое, куда попадает посетитель, — длинный подземный этаж. В нескольких точках сделаны «пустоты», пронизывающие все здание снизу доверху, — так Либескинд хотел сделать видимой и ощутимой потерю от уничтожения еврейской жизни и культуры. В одном из этих пустых пространств размещается знаменитая работа «Опавшие листья» художника Менаше Кадишмана: на полу лежат 10 тысяч круглых железных «лиц» с открытым ртом.

На нижнем уровне музея пересекаются три оси-коридора, символизирующие Изгнание, Холокост и Преемственность. Ось Изгнания ведет к Саду Изгнания за пределами здания. Там на наклонной площади квадратом стоят 49 бетонных стел с оливковыми кустами — символом надежды. Головокружение и дезориентация, сопровождающие человека в Саду Изгнания, должны напоминать об ощущении нестабильности, которое испытывали вытесненные из Германии евреи.

Ось Холокоста заканчивается в Башне Холокоста — изолированном осколке здания, которое соединяется с музеем только под землей. Неотапливаемая бетонная башня заглушает звуки и освещается лишь через узкую щель наверху, что создает чувство угнетения и беспокойства. Ось Преемственности ведет к основной экспозиции (увы, слишком простой на фоне мощной архитектурной задумки; в этом году она должна смениться).

Неотапливаемая бетонная башня заглушает звуки и освещается лишь через узкую щель наверху.

Мемориал убитым евреям Европы в Берлине

В Берлине также находится Мемориал убитым евреям Европы. Он создан американским архитектором Питером Эйзенманом в 2005 году. Пространство площадью 19 тысяч квадратных метров издалека кажется почти ровным, но на самом деле это большая яма, из которой поднимаются бетонные стелы. По краям они низкие — высотой со скамейку, а к середине становятся вдвое выше человеческого роста. Проходя к центру мемориала, человек может чувствовать дезориентацию, тревогу, отстраненность от внешнего мира — этому способствует неровная земля под ногами, узкие проходы между стел и приглушенный ими звук.

Эйзенман долго не мог решиться на создание мемориала, потому что еврейская община Берлина была против. Особенный протест вызывало отсутствие еврейских символов — Эйзенман хотел использовать более универсальный язык. По его замыслу, пространство мемориала должно было ощущаться «другим», отличным от окружения — как ощущала себя еврейская община в гитлеровской Германии.

Мемориал получил множество критики — в частности, за то, что располагает посетителей играть в прятки, сидеть внутри, загорать и фотографироваться. Художник Шахак Шапира даже создал фотопроект Yolocaust, в котором делал коллажи из снимков тех, кто фотографируется на территории мемориала, и изображений тел убитых во время Холокоста. Сам Питер Эйзенман в интервью Louisiana Channel ответил так: «Я хотел, чтобы семилетний Ханс, который приедет на экскурсию с классом на школьном автобусе, поиграл здесь в прятки, побегал, потерялся, повеселился. И когда он вернется домой, его дедушка, возможно бывший в 40-х в армии или просто живший в Германии в это время, спросит у Ханса: „Что ты сегодня делал?“ „Я классно провел время в мемориале Холокоста!“ — ответит Ханс. Бум! Вот чего я хотел — чтобы моя идея работала на обывательском уровне».

Под мемориалом находится информационный центр: факты, лица, имена, свидетельства выживших, фотографии семей, данные о числе убитых в каждой стране Европы, рассказы о лагерях смерти — для тех, кому не хватило символизма наверху.

Проходя к центру мемориала, человек может чувствовать дезориентацию, тревогу, отстраненность от внешнего мира.

Эти музеи показывают возможности архитектуры и работы с пространством для создания понятных и ощутимых метафор. Архитекторы продумывают эмоции, которые должны пережить зрители, и проектируют такую среду, которая может их вызвать, — оставляя пространство для рефлексии и собственных выводов.