Зачет по химии: Репортаж с фабрики экстази

В 2018-м в Европе обнаружили 23 лаборатории по производству MDMA, из них 20 — в Нидерландах. По примерным подсчетам, на таких подпольных фабриках за год производят около 472 килограмм вещества. Конечно, это лишь официальные и далеко не полные данные, но как минимум они здорово иллюстрируют положение Нидерландов в этом рейтинге. Дальше статистика лишь растет.

Стэну Хирстену удалось выяснить, что в 2019-м полиция провела 40 рейдов по таким лабораториям в Нидерландах, а в 2020 году — уже 65. Большинство подпольных фабрик обнаружены в двух регионах — его родном Брабанте и в Зеландии. Получив разрешение от полиции, фотограф отправился исследовать эти нелегальные производства.

— Я вырос в нидерландской провинции Брабант, которую называют наркорынком Европы. Конечно, если ты не связан с производством напрямую, то эта тема остается для тебя очень абстрактной. Но однажды я стал свидетелем рейда в нарколабораторию, а позже племянника моего друга арестовали по обвинению в том, что он руководил ею. Теплицы для выращивания марихуаны здесь также распространены — по соседству со мной нашли парочку.

Масштаб происходящего я осознал только после переезда в Амстердам, а затем в Гаагу: когда я рос в Брабанте, то никогда особо не интересовался деталями. У многих ведь наркотики ассоциируются лишь с мексиканскими наркокартелями. Но тогда я захотел узнать больше и начал свое расследование. Где это происходит? Как выглядят лаборатории? Какое влияние производство оказывает на местное население и на ландшафт, природу? Именно со следов, оставленных в пейзажах, я и начал. Есть какой-то парадокс в том, как спокойно и приземленно выглядит ландшафт, в котором лишь пару дней назад произошло что-то ужасное. К примеру, в проекте есть фото места, где убили двух парней.

Я начал проект еще студентом, поэтому получить разрешение на съемку было сложно. Однако через знакомых и с помощью запросов мне удалось выйти на отдел по борьбе с наркотиками. Это позволило получить доступ к лабораториям вместе с полицией. У меня даже были определенные привилегии по сравнению с прессой, например я мог оставаться дольше на месте происшествия. Я старался не быть обузой, не путаться под ногами и сконцентрировался на своей цели.

Есть какой-то парадокс в том, как спокойно выглядит ландшафт, в котором лишь пару дней назад произошло что-то ужасное.

На сегодня я посетил четыре лаборатории. Одни фото сделал вскоре после того, как полиция провела обыск, другие — на следующий день, а некоторые даже через недели или месяцы, потому что эта лаборатория имела особое значение. Большую часть проекта я успел за локдаун в марте: тогда я жил в доме моих родителей в Брабанте, поэтому всегда был рядом, когда что-то происходило.

Накануне я проводил исследование и просмотрел много видео для понимания того, чего ожидать, когда я войду в лабораторию. В реальности этот опыт оказался очень сюрреалистичным — внутри сильный запах и везде беспорядок. В основном производители сбегают из лаборатории прямо перед приездом полиции, так что все остается как было, словно люди просто испарились. Это все одновременно и волнительно и грустно, ведь они рискуют своей жизнью, чтобы работать в таком месте, а иногда делают это по принуждению.

Объединить все этапы производственного процесса в одном помещении — распространенная ошибка подобных лабораторий, но в Нидерландах ее не допускают: здесь каждый этап происходит в определенном месте. При этом в одной лаборатории могут работать с разными наркотиками. Например, отмывка кокаина и производственная линия, где смешивают химические вещества для получения основных компонентов амфетамина, могут быть вместе. Вы никогда не найдете всю производственную линию под одной крышей, потому что, если полиция выйдет на лабораторию, нет риска потерять все. Другая причина — боязнь конкурентов: существует вероятность, что другие преступники узнают о лаборатории и совершат набег или даже займут ее и заставят производство работать на них. Именно поэтому в лабораториях много огнестрельного оружия. Оно ожидает не полицию, а тех, кто хочет захватить лабораторию.

Есть вероятность, что другие преступники узнают о лаборатории и совершат набег или даже займут ее и заставят производство работать на них.

Такие производства обычно оборудуют в сельских районах, которые правоохранительным органам трудно контролировать. За последний год рейдов стало больше, потому что полиция получила доступ к онлайн-системе связи, используемой наркопреступниками, а еще — правоохранителям увеличили бюджет.

Большинство «доносов» поступает из анонимных источников, часто от конкурентов. Кроме того, лабораторию может выдать запах или взрыв и пожар по причине ошибки на производстве. Очень часто лаборатории находятся в сарае или пристройке рядом с домом. Бывает, его жители не знают, что происходит внутри, но в большинстве случаев это, конечно же, не так. Однако их участие нередко трудно доказать. К каждому пятому фермеру в Брабанте обращаются с просьбой арендовать помещение, чтобы превратить его в лабораторию по производству наркотиков. Иногда людей шантажируют, а иногда они отчаянно нуждаются в деньгах, не осознавая, во что их втягивают.

К каждому пятому фермеру в Брабанте обращаются с просьбой арендовать помещение, чтобы превратить его в лабораторию.

Я пытался выйти на лаборатории до прихода полиции, но они слишком хорошо замаскированы. Это многоступенчатая схема: дилер знает только место или человека, где он забирает наркотики, а этот человек, в свою очередь, контактирует с посредниками. Даже если изготовители будут арестованы в лаборатории, велики шансы, что они знают только одного человека — часто даже не его настоящее имя, — на которого работают. Люди в лаборатории на самом деле являются пешками в иерархии, а владелец часто находится на таком расстоянии, что полиции до этой вершины не добраться.