Дело не в тебе: Проект о мужском бесплодии

Пожалуй, самым опасным стереотипом о мужчинах является табу на выражение чувств — мужчина обычно ассоциируется с функцией защиты, а значит, ранимость и эмоциональность рассматривают как признак ущербности. То же самое касается и аспекта физического здоровья: «сильный пол» априори болеть и жаловаться на недуги просто не имеет права. Результаты демонстрирует статистика. В Британии, например, самая частая причина смерти среди мужчин до 45 лет — самоубийство. Еще одной важной цифрой является частота обращений к врачам. Мужчины делают это на 80% реже женщин «из-за культурных и социальных причин».

В проекте In[?]fertility («Бесплодие») российский фотограф Кристина Разумова описывает этапы осознания и принятия диагноза ее мужа.

— Женщина всегда начинает с себя. В моем случае это было оправдано замершей беременностью, случившейся еще до брака, что в свое время повлекло множество обследований, курсов лечения и сомнений. Вспоминаю тот период как время бесконечного ожидания: вот сейчас, вот в этом цикле, вот теперь точно получится. Каждая менструация — боль разочарования. Женщина действительно чаще начинает с себя, а вот мужчине тот факт, что c ним может быть «что-то не так», признать сложно. Это удар по эго. Здесь работают стереотипы: мужчина должен быть сильным, он не плачет, он — не причина отсутствия детей в паре.

Мужчине тот факт, что c ним может быть «что-то не так», признать сложно. Это удар по эго.

Во время долгого хождения по врачам, сопровождающегося чувством вины и растерянности, я наткнулась на хорошего андролога, к которому «ради меня» согласился пойти мой муж. Обследование выявило непроизносимый диагноз «олигоастенотератозооспермия», MAR-тест оказался положительным. Теперь настала его очередь проверок, обследований и попыток разобраться в медицинских терминах и тонкостях. Мы перепробовали все, но результата не было. «Вам нужно делать ЭКО, сами не забеременеете», — подытожил андролог.

Несколько лет спустя мы поняли, что пытаться и ждать больше нет времени, ЭКО значит ЭКО. На приеме у врача в лучшей клинике города нам сказали, что делать нужно срочно, возраст начинал играть не на руку.

Дальше мы попали в жизнь по четкому графику: лекарства по часам, уколы в живот по минутам. Ощущение хрустальной вазы, которую постоянно нужно носить с собой. И снова основная нагрузка — на женщину, ведь все манипуляции проводят именно с ней. Ты — сосуд. «Проведена стимуляция суперовуляции по короткому протоколу на фоне блокады функции гипофиза». «Произведен перенос 1 эмбриона в полость матки под контролем трансабдоминального УЗИ». Дальше — ожидание, длящееся, кажется, бесконечно. Все время стараешься отключиться и не думать, не считать минуты и часы, не прислушиваться к ощущениям в теле.

Основная нагрузка — на женщину, ведь все манипуляции проводят именно с ней. Ты — сосуд.

А потом результат анализа — «ХГЧ меньше 1». Мои слезы. Твои слезы. Наши слезы. Это значит, не получилось. Спрашиваешь себя, что это. Наказание? Недостаточное стремление? Недостаточное желание? Незакрытые долги или невыполненные обещания? Затем ты постепенно становишься биороботом: попытка № 2, попытка № 3, попытка № 4, ставшая моим личным пределом. Дальше я не смогла. Обнимая мужа, я плакала на кухне. «Нам нужно остановиться! Я не готов больше жертвовать тобой!» — повторял он. Мы берем паузу. Пауза или конец?

Ничто не проходит бесследно. Четыре протокола за два года — и выгорание. Психика не выдержала. Все началось с панических атак, проблем со сном и питанием, потерей веса (за месяц минус 8 килограмм). Снова врачи и обследования, теперь уже другого характера, и новый диагноз — «тревожно-депрессивное расстройство». И длинный путь «сборки» себя по частям. Помогла любовь мужа и психотерапия, я научилась принятию. Самое главное, мы в этом всем вместе.

В 2020 году я занималась в мастерской художественного проектирования Аллы Мировской, где случайно, во время съемок домашнего задания на тему «Взлом реальности» появился кадр — автопортрет с кормлением грудью гипсовой головы. Странная метафора процесса надломленности оказалась стартом личного проекта. Можно принять, что у тебя не будет детей, но невозможно об этом забыть, невозможно этого не чувствовать, и рано или поздно наступает момент, когда эмоции сами по себе вдруг начнут вытекать из тебя — в моем случае обретая форму фотографий.

Можно принять, что у тебя не будет детей, но невозможно об этом забыть.

Мало кто готов говорить о бесплодии открыто, ведь это очень личное и всегда больно. Вместе с тем статистика свидетельствует, что проблема становится все более острой. С 2000 по 2018 год в России количество человек с этим диагнозом выросло в два раза.

Каждая пара, столкнувшаяся с бесплодием, решает проблему по-своему. И как только ты сам оказываешься частью этой сложной истории, она вдруг становится очень объемной и масштабной. Вдруг понимаешь, что многие знакомые находятся в такой же ситуации, и практически каждая пара хотя бы однажды посещала консультации в отделении ЭКО. Кто-то прошел один протокол, кто-то — несколько, кто-то пытается до тех пор, пока еще есть физические, моральные или материальные возможности.

Мой муж как-то задал вопрос главному врачу клиники: «Вы нам поможете? У нас есть шанс?» Ответ был обескураживающим: «Мы всем помогаем. Вопрос только, сколько потребуется попыток. У нас есть пациенты, которые делали ЭКО 16 раз. И на 16-й раз все получилось!» На тот момент у меня самой не было еще ни одного протокола, и я сразу подумала, сколько же им денег понадобилось на столько попыток. Сейчас, имея за спиной весь наш опыт, я скорее переживаю о здоровье этой женщины.

Есть пациенты, которые делали ЭКО 16 раз. И на 16-й раз все получилось.

Фото автора: Марина Козлова