Петербург — это улитка

Итальянский писатель Тициано Скарпа сравнивал родную Венецию с гигантской камбалой, распластавшейся на дне лагуны. В книге «Венеция — это рыба» он прослеживал историю ее скитаний по пиратским морям и расслабленным заливам. Бродя по улочкам и подворотням, Скарпа фиксировал тугие каменные плиты, растительные завитки литых изгородей и любопытные следы на колоннах.

Еще одной похожей метафорой является сравнение столицы итальянского региона Пьемонт с обыкновенной городской квартирой, сделанное писателем Джузеппе Куликкья. Его книга «Турин — это мой дом» даже сопровождается картой, где каждый район описан как комната. Есть там уборная и чулан, где торгуют оружием и наркотиками. Есть и более торжественные кварталы — «гостиная», где не стыдно и гостей разместить: центральный вокзал Порта-Нуова и ведущий от него к музейному центру проспект.

Российский фотограф Василий Пиндюрин в чем-то продолжает линию таких метафор и по-новому рассказывает о «Северной Венеции». «Петербург — это улитка», — заявляет он, предлагая доказательства, собранные в разных частях мегаполиса.

— До того как стать Балтийским, море было другим. И то другое море уже в наше время назвали Литориновым — по имени улитки, давно живущей в прибрежных водах. Литорина обыкновенная распространена в Северной Атлантике, именно она из-за прямой связи с Балтикой стала отправной точкой моего проекта.

Я начал исследовать карьеры и уступы, скульптуры и руины, пещеры и храмы Петербурга, а также окрестностей. Ездил, например, в Путилово, где до сих пор добывают песчаник — в том числе и для отделки зданий. Побывал в Рускеале, бывшем мраморном карьере, превратившемся сейчас в туристический парк отдыха. Известно, что мрамор из Рускеалы использован в отделке Исаакиевского собора.

Я понял, что храмы и пещеры города состоят из двух основных элементов: известняка и мрамора. И то и другое происходит из органических соединений, которые когда-то были раковинами моллюсков, обитавших и все еще обитающих в этих местах.

В начале XVIII века Петр I, увлеченный утопическими идеями наставников из других государств, заложил на Балтике город. Он взял на вооружение технические новшества и эстетические принципы, но отбросил этические и правовые основания западных христианских обществ своего времени. Петр создал город без корней, симулякр, вторичную утопию, на двести лет ставшую столицей российского государства. Когда я блуждал по берегу, то, сам того не подозревая, начал путешествие во времени: между египетскими пирамидами, греческими статуями, дворцами и идеей государства.

Петр I создал город без корней, симулякр, вторичную утопию, на двести лет ставшую столицей российского государства.

Проект позволил объединить разрозненность вещей и мест — собрать их в одном образном пространстве, сравнить текстуры, ритмы, следы одного в другом. Идея улитки, спирали помогла структурировать и представить взаимосвязь материальности и времени, возрождения и умирания. В этом смысле Петербург — как город-музей — мне интересен, в нем есть старина, которую пытаются сохранить. Но в то же время что-то реставрируют, и, соответственно, он меняется, появляются «новые» памятники. Здесь утопическая идея Петра сталкивается с реальностью, поэтому изображения в расфокусе одновременно показывают и взгляд улитки, и некую метафору недостижимой утопии.

Сам материал, песчаник или мрамор, служит своего рода носителем информации, хранящим отпечатки прошлого, чем он и напоминает фотографию. Поэтому эту историю можно также рассматривать как рассказ о текстурах и поверхностях, вынесенных на всеобщее обозрение из недр времени.

Эту историю можно рассматривать как рассказ о текстурах и поверхностях, вынесенных на всеобщее обозрение из недр времени.

Каждая поездка для съемки была, по сути, маленькой экспедицией. Изучение места, выбор маршрута, времени и, в конце концов, поиск кадров являются опытом, дающим представление о мире через собственные ощущения.

Фотографируя Петербург и место его основания в деталях, я создаю новые симулякры, предполагаю, чем еще могла бы оказаться данная земля. Я представляю ее и сам город бесконечной улиткой, которая из-за своих размеров становится непостижимой для взгляда наблюдателя. Эту территорию я называю улиткой Литтореей, словно первооткрыватель, нашедший нечто ранее невиданное.