На лицо: В чем сила портретов Ринеке Дейкстры

Нет ничего более голландского, чем работы Ринеке Дейкстры. Хотя ее самые известные снимки были сделаны в США, Польше и Украине, магия ростовых портретов этого фотографа всегда будет основываться на холодном свечении полотен старых голландских мастеров: современные версии человека как будто сошли с картин Вермеера и переоделись.

Все просто как на ладони: дети и подростки, позирующие на пляже; роженицы с младенцами; солдаты с ружьями наперевес. Фигура, вписанная в прямоугольник, и ничего больше. Формат 4 х 5 — самый неловкий, в него человек помещается, оставляя много места для пустоватого фона. Мы скользим по изображению, пытаясь уловить смысл. Но смысл почти всегда — человек в центре, позирующий неловко и неуверенно, словно сама его сущность является надломленной, непостоянной, ищущей.

Не пытайтесь с экрана осознать масштаб и глубину снимков Ринеке — у вас вряд ли что-то получится. Она следует традиции Андреаса Гурски и других авторов Дюссельдорфской школы делать огромные отпечатки — почти в человеческий рост. Подобные работы как бы просятся на стены большого пустого музея. Таким образом герои фотографий обретают человеческий масштаб: на отпечатке можно видеть все детали телесности и складки одежды, путешествовать взглядом по человеку таким внимательным образом, каким мы не можем себе позволить рассматривать незнакомца в реальности. Отчасти именно в размере и детализации очарование работ Дейкстры и основная причина их ценности на арт-рынке.

Ринеке родилась в Нидерландах. Окончила амстердамскую Академию Ритвельда — в целом последовала по защищенному и изолированному от жестокого внешнего мира пути, ее художественную карьеру можно назвать тепличной. (Другие художники, как правило, приходят с улиц или из более грубых профессий, имеющих дело с суровой реальностью.) Из-за того что сама действительность обеспеченных Нидерландов — выхолощенная, старательно очищенная от визуальных недостатков, большинство детей, которые делают арт-карьеру, происходят из защищенного среднего класса. Они начинают создавать работы, в которых реальность является частью их тонкого внутреннего мира.

Позднее Дейкстра сама преподавала в той же академии. По мнению некоторых ее бывших студентов, с которыми мне удалось поговорить, это было не слишком успешно. Ринеке не знала, что она хочет сказать или дать студентам, в ее работе не было системы: из фотографий Дейкстры все настолько ясно, что добавить почти нечего.

Наиболее известная тематика Ринеке — подростки на пляжах. Это, по совпадению, ее первая серьезная художественная работа — серия, заказанная голландской газетой, которая готовила большой летний материал про отдых и отпуска. Потом работа расширилась, и Ринеке стала путешествовать по пляжам Украины и США.

На снимках — подростки того нежного переходного возраста, когда тело еще не до конца освоено и приручено, когда сам факт обладания телом вызывает легкую краску стыда. На пляже это еще более заметно. Мы видим тонкие — отчаянно пытающиеся заявить о себе и одновременно спрятаться — нежные фигуры.

Серия обрела настоящую популярность в арт-мире только через пять лет, когда ее показали на выставке в Музее современного искусства в Нью-Йорке. Традиционно фотография (если это не коммерческий гламурный продукт) уделяет большое внимание стареющему телу: в зрелости оно обретает индивидуальность, весь жизненный опыт человека отражается на лице и в складках кожи. Тогда как молодые люди — чистые листы, реальность еще не написала на них свою повесть. Именно поэтому работы Дейкстры так интересны: на них молодые тела могут так много рассказать о себе и о мире.

Ринеке занимается «медленной фотографией». Она снимает со штатива, вспышка тоже располагается на отдельном штативе. Все это почти так же громоздко и нелепо, как телесность ее героев.

Человеку приходится долго ждать, пока камера будет настроена. Это заставляет его привыкнуть к фотоаппарату как к объекту, обжить пространство будущего кадра. Но одновременно неловкость остается: холодный, дистанцированный взгляд камеры создает интимную недосказанность.

Еще один прием — серийность. Серии Ринеке не формируют нарратив; скорее это монотонный, медитативный ряд похожих объектов, объединенных одним тематическим ключом. Именно серийность заставляет нас всматриваться в маленькие различия, заниматься почти научным сравнительным анализом. Подборки тематических снимков просты и формальны: это подростки, посетители бассейна, женщины-солдаты, роженицы. Либо это один человек, снятый через равные промежутки времени в течение нескольких лет. Именно эта формальность подхода заставляет нас впасть в своего рода медитативное состояние перед снимками.

Становится любопытно: автор специально выбирала таких странных, немного нелепых персонажей — или эта нелепость заключена во всех нас, растворена в воздухе, дана всем обитателям земного шара в равной пропорции? Ринеке специально просит своих героев смотреть в камеру таким взглядом, в котором одновременно заключены подозрительность, ранимость и вся мировая скорбь, — или это те, кто позирует, настолько открываются, когда камера приближается к ним? Мне больше всего интересно, что Дейкстра говорит людям, которых решила сфотографировать.

В этом схожесть Ринеке с Дианой Арбус: та тоже оказывается в каком-то магическом пространстве взаимодействия и интимности со своими героями. Мы улавливаем отголоски этого единения через фото, но не можем постигнуть его суть и секрет.

Как и Арбус, Дейкстра перешагнула из мира фотографии в мир искусства. Не означает ли это неожиданный конец документальной фотографии как независимого жанра? Раньше мы верили в правдивость изображений, и композиционная изощренность плюс брессоновская магия решающего момента были для нас всем. Теперь решающий момент развеялся. Фотографии, вошедшие в хроники искусства, обычно статичны, бессюжетны. Их создание — долгий и кропотливый процесс, не привязанный к доле секунды срабатывания затвора. Нам требуется еще больше времени, чтобы сжиться с изображением, которое больше не заявляет о моменте в истории, но скорее о вечности. Неважно, когда был сделан этот снимок, — то, что изображено на фотографии, происходит в вечном «здесь и сейчас», так долго, как мы на нее смотрим.

В музее искусства Гуггенхайма соло-выставку Ринеке сопровождал целый симпозиум на тему сопереживания в фотографическом изображении. Мы привыкли через фотографии сопереживать людям в экстремальных ситуациях и голодающим детям Африки — но для нас это что-то очень далекое, что мы не можем «пощупать». Поэтому сопереживание остается абстрактным и безопасным — «диванным». Гораздо сложнее переключиться и сопереживать тонким эмоциям людей, с которыми мы можем столкнуться в реальности. Именно этому нас учит фотография Ринеке Дейкстры.

Но также мы можем попробовать сопереживать самому автору: что заставило ее оставить на время собственную жизнь и фотографировать по всему свету незнакомцев? Здесь должен быть сильный порыв. Мы не знаем его природы, но оттого-то попробовать сопереживать этому так интересно.