Я художник, я так вижу: Интимное портфолио Джоанны Стикланд

На отношение фотографии к реальности реагируют по-разному. Кто-то считает ее слишком похожей на «правду жизни», а кто-то, наоборот, упрекает этот медиум в умении вводить неискушенных зрителей в заблуждение. Еще один извечный вопрос — родственность фотографии и изобразительного искусства. Кто из них «правдивее» отражает реальный мир? Кто выгоднее искажает? А современные фильтры — это про что вообще: про ложь, про правду, про желание приукрасить и представить миру более (или менее) точную версию красивого себя?

Фотограф-самоучка Джоанна Стикланд ко всем этим вопросам подходит с позиции художницы, ценящей красоту: как другого человека, так и личного видения автора. Площадка для творческих экспериментов Джоанны — залитая утренним светом спальня, место, где люди чувствуют себя максимально расслабленно и естественно, а ее инструменты — не только камера, но и краски.

— Меня всегда привлекала живопись, а вот в фотографии, мне кажется, недостаточно таинственности и загадочности, в ней все буквально. Работая с этим медиа, мы оказываемся в ловушке реального мира, даже если картинка полностью создается с нуля или каким-либо образом трансформируется. Сам процесс съемки также может сильно зависеть от того, кого снимать. Живопись — более психологическая, что ли, более внутренняя.

Рисовать я начала лишь несколько лет назад, обнаружив в этом занятии большой терапевтический потенциал. Я поняла, что обожаю играть с цветами, формами и человеческой фигурой. Теперь не могу представить свои работы без взаимодействия двух языков: они словно обмениваются между собой информацией, пусть даже не напрямую. И оба — изобразительное искусство и фотография — отражают разные стороны моего «я». Живопись связана с эмоциями, мечтами, творческим актом как действием, что помогает мне разобраться в собственных переживаниях. Фотография, в свою очередь, предполагает общение с другими людьми. Чтобы снимать, мне приходится выбираться из пузыря, общаться с моделями. Также люблю сочетать две среды в физической плоскости — рисовать поверх уже напечатанных снимков.

В фотографии недостаточно таинственности и загадочности, в ней все буквально.

В фотографию я пришла еще в подростковом возрасте, но сначала оказалась по другую сторону объектива. Когда мне было 14 лет, на улице незнакомый мужчина дал мне визитку — и дальше все закрутилось. О карьере модели я никогда не мечтала. Более того, в четырнадцать я сражалась с личными «внутренними демонами» — анорексией и психическим заболеванием. А тут вдруг на мое тело посмотрели по-другому: модельные агенты увидели в нем большие преимущества, ведь я была худой. Мои кости хвалили.

Модельные агенты посмотрели на мое тело по-другому: мои кости хвалили.

В те времена я была жуткой перфекционисткой и старалась всем угодить — считала себя очень зрелой девушкой, хотя на самом деле во многом оставалась ребенком. Темный, признаюсь, и очень одинокий период жизни. Я много работала и путешествовала, но часто была предоставлена исключительно самой себе. В редкие выходные я отправлялась в Метрополитен-музей в Нью-Йорке, где гуляла часами. Я могла расплакаться перед некоторыми произведениями, тронутая увиденным. Помню, особенную глубокую связь я ощутила, впервые оказавшись напротив картины «Мир Кристины» Эндрю Уайета.

Общение с фотографами рождало какое-то свое «электричество», которое очень подпитывало. Особенно во время съемок не для рекламы, а когда мы создавали «несовершенные» картинки для арт-проектов. Тогда же и возник мой интерес к искусству и фотографии, я захотела попробовать снимать сама. Опыт, полученный в те годы, я считаю удивительным — он сделал меня той, кем я являюсь сегодня.

Красота — единственное, что мне хотелось бы показать своими работами: естественная красота женщин, не связанная с намерением понравиться конкретному или абстрактному мужчине. Свое творчество я никогда не рассматривала как феминистское или принадлежащее к какой-либо иной категории. Ярлыки — то, что нам присваивают другие; я же вижу все гораздо проще — как воплощение моего желания зафиксировать временной отрезок, отведенный на общение с другим человеком. Я предпочитаю показывать людей такими, какие они есть: например, немного сонными и расслабленными, без лишнего фотошопа или профессионально выстроенного света. Мечтаю однажды научиться делать снимки, похожие на медитацию, — чтобы было как глубокий вдох и выдох.

Красота — единственное, что мне хотелось бы показать своими работами.

Мы видим вещи не такими, какие они есть, а такими, какие есть мы. Так что каждая фотография, даже пейзаж, — это в некотором роде автопортрет. Своими работами я хочу прикоснуться к сердцу моих зрителей. Надеюсь, они почувствуют любовь, безмятежность и красоту тел в их естественном состоянии. И может быть, смогут рассмотреть в фотографиях и себя, как это случилось со мной у картины «Мир Кристины».

Почти во всех ню я позирую сама — просто по той причине, что не хочу просить кого-то сниматься обнаженным. Иногда могу снять подруг, а иногда фото с обнаженной натурой — результат творческого обмена с другим художником, с которым мы случайно знакомимся в сети. Мне сложно предлагать другим принять участие в съемке, потому что я люблю фотографировать кого-то только в том случае, если человек действительно этого хочет. В ню все очень тонко. Думаю, мой модельный опыт помог, благодаря ему я испытываю эмпатию к тем, кого снимаю. Еще я часто создаю портреты мамы. По образованию она актриса, и ей очень нравится позировать.

Многое из того, что я делаю, построено на доверии. Я ведь на самом деле верю, что фотография может украсть часть души. Я, например, люблю уличную фотографию, но сама никогда бы не смогла ею заниматься: буду чувствовать, что вторгаюсь в чью-то жизнь. Моя стратегия другая — я предпочту ждать приглашения.