Люди как муравьи: Устройство мира в работах Андреаса Гурски

Фотографии Андреаса Гурски часто отличаются огромным количеством мелких деталей, которые можно разглядеть лишь благодаря большому формату печати этих изображений. Автор будто бы специально ищет пространства, обладающие собственными структурами.

На одном из самых знаменитых его снимков интерьер магазина «Все по 99 центов» снят с верхней точки. На переднем плане возвышается батарея из жвачек в ярких упаковках, а за ней тянутся полки с разноцветными яркими товарами, заполняя собой все изображение; головы покупателей на таком фоне едва заметны. Это напоминает работы Уорхола с его апроприацией серийных товаров.

На другой знаменитой фотографии Гурски, сделанной в Чикагской торговой палате, отдельные люди тоже почти не видны. Вместе со светящимися экранами они образуют причудливый узор, который можно рассматривать бесконечно.

Работы Гурски напоминают разворошенный муравейник. В них повседневная суета обретает небывалый масштаб, сравнимый разве что с экспрессионистскими полотнами.

На его фотографиях северокорейских парадов человеческие тела образуют геометрические фигуры, то есть отдельная личность теряет важность в пользу некоей абсурдной цели. Это вызывает ассоциации со снимками парадов прошлого в тоталитарных государствах, что усиливает эффект от политического высказывания.

Ближе всего к живописи — пейзажные фотографии Андреаса Гурски, на которых дороги, цвет почвы или растения начинают напоминать абстрактные формы. Как утверждает критик New York Times Мишель Киммельман, «эксплуатируя формы коммерческой рекламы, снимки Гурски также заставляют нас вспомнить и о пейзажах романтизма, и о послевоенной американской абстракции. Мы должны сначала отметить иллюзию, а затем — аллюзию».

Сравнение с искусством неслучайно. Гурски и его соученики по курсу Бернда и Хиллы Бехер в Дюссельдорфской школе искусств пришли в фотографию в очень непростой период, когда ее статус в поле современного искусства был еще не до конца ясен. Во многом именно успех Андреаса Гурски, Томаса Руффа и других авторов, учившихся у Бехеров, способствовал тому, чтобы фотография получила место в крупных музейных собраниях. Критики стали писать о ней так же, как о живописи и скульптуре, а коллекционеры начали покупать фотографические отпечатки наравне с живописными работами.

Даже на территории искусства к фотографии применяли требования объективности: по расхожему мнению, задачей взгляда камеры было отразить жизнь такой, какая она есть. Однако Гурски с самого начала осознавал наивность подобного подхода.

Для него «реальность», показанная на фотографии, была результатом конструирования изображения. Фактически редактура снимка для Гурски — что-то вроде написания картины для живописца. Гурски не интересует, как выглядит мир, — его волнует, как он сам этот мир отражает.

Во многом на такое отношение автора к постобработке повлияло то, что его отец был коммерческим фотографом: Гурски с самого детства наблюдал различные способы создания фотографической иллюзии. До того как пойти учиться на курс к Бехерам, Гурски успел попробовать себя в репортажной уличной фотографии в духе Анри Картье-Брессона и поучился у Отто Штенарта, работавшего в жанре абстракции и активно использовавшего фотомонтаж.

Гурски объединил бехеровский незаинтересованный, немного отстраненный взгляд с отношением к фотографии как к материалу для создания иллюзии. Сочетание противоположных методов в работах Гурски расширило понимание того, чем может быть фотография, и теперь у молодых авторов нет технических запретов, сдерживающих творчество.

Работы Гурски часто интерпретируют как критику капитализма. Одно из самых популярных трактований работы «Париж, Монпарнас» — критика анонимности отдельного человека в мире структур: за бесконечными окнами дома не видны его жители.

Фотографии Гурски с модных показов и из бутиков можно расценить как критику модной индустрии. На одном из снимков неотличимые друг от друга модели в идентичных позах демонстрируют одежду — таким образом Гурски обнажает процесс превращения человека в лишенный собственного лица манекен, предназначенный лишь для того, чтобы максимально выгодно представлять наряды.

Интересно и другое фото, сделанное в известном бутике. На снимке вещи, которые принято считать уникальными и очень ценными, выглядят примерно так же, как вещи с фотографий того же Гурски из огромных магазинов, а главную роль начинает играть структура витрины.

Но по иронии утверждение о критике капитализма в работах Андреаса Гурски часто сталкивается с одним обстоятельством: его снимки любимы коллекционерами и регулярно уходят на аукционах за баснословные суммы. А изображение Рейна, сделанное Гурски, побило рекорд торгов для фотографий — на Christie’s эту работу продали за $4,3 миллиона.