Вольф Бёвиг: «Причина, по которой я решил вернуться в Украину — я ничего не понял»

Что заставило вас отказаться от научной работы и заняться фотографией?

Я изучал философию и математику в Берлине и параллельно подрабатывал в местной газете. Меня всегда интересовала фотография, но я хотел отойти от политической тематики. В то время я жил в сквоте вместе с нелегалами из Афганистана. Соседствуя, мы много общались, я изучал их культуру и язык. Параллельно я делал материалы для местной газеты о жизни нелегальных мигрантов. Так совпало, что моего хорошего друга, который работал на телевидении, отправили в командировку в Афганистан. Зная, что я владею фарси, он предложил мне присоединиться. Это был 1988 год. Формально работа была на две недели, но я остался на четыре месяца. Это было моё первое серьёзное задание, первая поездка в зону военного конфликта. По возвращении я получил докторскую степень и несколько месяцев проработал в исследовательском институте общества Макса Планка. В тот период я чувствовал себя запертым в башне. Я стал осознавать, что хочу изучать жизнь изнутри, получать практические знания. Так я бросил карьеру учёного, чтобы посвятить всё своё время фотографии.

Чем обусловлен ваш интерес к Ближнему и Среднему Востоку?

Меня всегда интересовало постколониальное переустройство мира после 1947 года, особенно на территории от Афганистана до Мьянмы. И первая короткая поездка ещё больше разогрела интерес. Прежде всего, Афганистан интересует меня как одна из самых горячих точек мира. Чтобы по-настоящему понять конфликт в Афганистане, необходимо исследовать соседние страны: Пакистан, Иран и Индию. Все конфликты взаимосвязаны, и чтобы в них разобраться, нужен не один год. Знание антропологии и истории позволяет понять причины конфликта и найти возможные выходы из него. Последние 20 лет практически каждый год я езжу в Афганистан. За это время я обошёл страну пешком, на лошадях и верблюдах, документируя повседневную жизнь. Правда, с 2001 по 2008 год я ездил меньше, так как много времени провел в Западной Африке, документируя войны Чарльза Тейлора. Но я никогда не оставлял Афганистан. Можно сказать, что это мой долгосрочный проект на всю жизнь.

Вы считаете себя фотожурналистом или документальным фотографом?

Кто-то называет меня антивоенным фотографом, кто-то — фотографом-документалистом. Я не люблю клише. Мне ближе всего определение «визуальный антрополог». Когда ездишь в горячие точки как фотограф по заданиям агентств, после 5–10 лет работы есть большая опасность эмоционально выгореть. Такая работа не даёт фотографу шанса остановиться и переосмыслить увиденное. Наступает момент, когда всё, что ты видишь, это бесконечная череда насилия. На рефлексию не остаётся времени. Чем больше ты находишься в зонах военных конфликтов, тем меньше ты понимаешь. Я пробую найти другой подход: углубиться, изучить язык, общаться с местными, переживать их проблемы, разделять с ними своё время и постепенно располагать к себе. В этом для меня и заключается магия фотографии — она очень интимна. Чтобы сфотографировать человека, нужно установить с ним контакт. Люди остро чувствуют, когда их собираются визуально изнасиловать. Я стараюсь полностью погрузиться в тему, которой занимаюсь. Для меня это единственный возможный метод работы.

Как появилась идея проекта Blacklightproject и в чём его уникальность?

Отправной точкой стал проект о Западной Африке — Kurosafrica. Название происходит от имени японского режиссёра Акиры Куросавы, который снял фильм «Ран» по пьесе Шекспира «Король Лир». Мы семь лет работали с португальским писателем Педро Роса Мендесом в трёх регионах Африки — освещали братоубийственные гражданские войны для швейцарской газеты Neue Zürcher Zeitung. Особенно ожесточённые конфликты происходили в Западной Африке (Либерия, Сьерра-Леоне, Гвинея-Бисау), на подконтрольных Чарльзу Тейлору территориях. Военная диктатура Тейлора была настоящей кровавой резнёй. Самые страшные вещи происходили в Либерии и Сьерра-Леоне: отряды Тейлора вырезали целые деревни, оставляя в живых только мальчиков, которых в дальнейшем вербовали, снабжая оружием и наркотиками (в Африке особенно популярен brown brown — смесь кокаина, героина и пороха, которую втирают в разрезанные виски). В состоянии постоянного наркотического опьянения солдаты-мальчики, размахивая автоматами, без разбору убивают своих и чужих. В 13–14 лет многие из них уже ветераны войны. Я видел много дрянных вещей в жизни, но никогда не видел столько насилия.

За все годы мы собрали большое количество материала, проект Kurosafrica выиграл несколько престижных наград и премий, был номинирован на Пулитцеровскую премию в 2007 году. Мы же чувствовали недосказанность, задаваясь одним и тем же вопросом: как выразить невыразимое? Как рассказать историю, имея в запасе только слова и фотографии? Как привлечь другую аудиторию? Формат печатных СМИ нас не удовлетворял, мы искали новый подход. Материал требовал перевода на другой визуальный язык. Тогда мы решили добавить ещё один элемент: иллюстрацию. Мы не совсем понимали, хорошая ли это идея, так как до нас в документальной фотографии этого никто не делал. Это был чистый эксперимент. Мы собрали команду иллюстраторов со всего мира и позвали их на совместную работу в Германию. Также мы пригласили очевидцев и бывших солдат из Сьерра-Леоне и Либерии, чтобы помочь иллюстраторам понять, что же на самом деле там происходило. Говорить не о людях, а с людьми — таков был подход. Именно во время такого живого общения рождались интересные визуальные решения. В результате мы получили 10 иллюстрированных историй, которые слились воедино с фотографиями и текстами. На этой основе мы сделали анимационный фильм. В целом работа над проектом заняла пять лет. Это был прекрасный опыт.

Зачем вы приехали в Украину?

Я был в Украине несколько раз: на Майдане и на востоке (Донецк, Луганск, Славянск) ещё в самом начале. Главная причина, по которой я решил вернуться в Украину — я ничего не понял. У всех людей были абсолютно разные мнения, особенно во время личного общения. Совершенно невозможно было понять кто прав, кто виноват. Я никогда прежде не встречал такого недоверия друг к другу.

Во время пребывания на Востоке вы освещали конфликт с двух сторон?

Да, я старался быть объективным. Но мой визит был недолгим. То, что я увидел, напомнило мне Балканы. Меня поразило количество насилия, которое я увидел в Украине: сначала на Майдане и позже на Востоке. Я хочу понять, в какой момент был спущен курок, где истоки этого насилия. Мне кажется, в 2004 году после «оранжевой революции» закрылось внутреннее окно переговоров, после чего последовали десять лет отсутствия диалога. За это время скопилось мощное социальное напряжение, которое однажды выплеснулось наружу (это моё наблюдение, возможно, я ошибаюсь). Я приехал, чтобы узнать, что объединяет украинцев, как протекает жизнь в столице и за её пределами. Именно поэтому я выбрал для своего исследования естественную границу, самую древнюю инфраструктуру — Днепр. Я планирую путешествовать четыре недели и хочу увидеть, как живут люди вдоль реки по всей стране, хочу пообщаться с жителями сёл и городов, увидеть так называемый антропологический срез повседневной украинской жизни. Особенно меня интересуют социально и политически активные люди, которые не ноют, а стараются жить продуктивно на своём локальном уровне. Также мне интересны люди, которые вопреки урбанизации остались жить в деревне. Мне любопытен их быт, их самоидентификация.

Можно ли сказать, что это начало вашего нового долгосрочного проекта об Украине?

Да, я чувствую, что это начало нового исследования. Я планирую собрать здесь интересный материал, чтобы найти финансирование на долгосрочный проект и остаться здесь дольше. Сейчас я думаю о возможном сотрудничестве с местными иллюстраторами. Я бы хотел поработать с ними не в студии, а в поле. Путешествовать, следовать за героями, делать наброски прямо по их рассказам.

Вы планируете включить Восток Украины в ваше исследование?

Безусловно. Днепр в этом случае служит предлогом. Я уверен, что встречу на своём пути тех, чьи родственники воюют или занимаются волонтёрством. Это позволит мне понять, откуда родом бойцы, как протекала их жизнь до войны. Мой последний пункт — Одесса, но не исключаю, что всё может поменяться и я окажусь в Луганске или в Донецке. Но в этом и прелесть — быть ко всему открытым, внимательно смотреть и впитывать, отбросив предубеждения. Я никогда ничего не планирую. Если перед началом путешествия всё заранее продумать, то можно упустить множество важных моментов. Главный секрет — люди. Много общаться с людьми. По пути тебе может встретиться двадцать человек, которые познакомят тебя ещё с двадцатью. Если ты заслужишь доверия, человек пригласит тебя остановиться в своей «ментальной гостиной». Для меня такое доверие — большая честь. Но если не разговаривать — всё потеряно. Если в конце дня сложить время, которое я трачу на саму съёмку, а это сумма всех выдержек — получится не больше двух секунд. Всё остальное время я слушаю людей. Думаю, это и есть главная привилегия работы фотографа.