Не затронутые прогрессом

Статья публикуется в сокращении. Оригинал читайте на сайте The American Scholar.

…2 августа 1981 года, вскоре после полуночи, панамское грузовое судно «Примроуз» село на мель в Бенгальском заливе. На рассвете капитан с облегчением увидел землю всего в нескольких сотнях метров от себя. Карты гласили, что небольшой клочок суши с узкой полоской белоснежного песчаного пляжа, за которой начинаются джунгли, — Северный Сентинельский остров, входящий в состав Андаманского архипелага и официально подведомственный Индии. Правда, море было слишком неспокойным, чтобы спускать шлюпки, и капитан принял решение дожидаться помощи на борту «Примроуза».

Несколько дней спустя стоявший на вахте матрос заметил, что по пляжу в сторону корабля движутся какие-то люди. Наконец-то спасатели от судоходной компании, обрадовался он. Но, приглядевшись, обнаружил, что люди на пляже абсолютно голые, что в руках у них копья, луки и стрелы и что гостям они совсем не рады.

Вскоре в гонконгский офис судоходной компании поступило экстренное сообщение от капитана «Примроуза». «Пятьдесят дикарей с самодельным оружием грузятся в две или три деревянные лодки. Боюсь, к закату они до нас доберутся. Не могу гарантировать безопасность экипажа», — рапортовал капитан. Вооружившись всем, что под руку попалось — кто отрезком трубы, кто сигнальной ракетой, — команда несколько дней ожидала помощи (к счастью, тот же шторм, что посадил корабль на мель, теперь не позволял туземцам отплыть от берега и сносил в сторону их стрелы). Только неделю спустя индийские власти прислали за осажденными моряками вертолет. Корабль пришлось бросить — он так и остался на вечной стоянке.

…Уже к началу XX века на Земле почти не осталось «неучтенных» территорий и племен. А если их и обнаруживали, то совсем в других частях света: обычно в южной части Тихого океана или в районе Карибского бассейна. Никто не ожидал наткнуться на «потерянное племя» тут, на Андаманских островах, давно освоенных западной цивилизацией. Но факт остается фактом: несмотря на то, что европейцы впервые появились здесь без малого тысячу лет назад, жители Северного Сентинельского острова все это время оставались изолированными от остального человечества. Антропологи называют их сентинельцами, но понятия не имеют, как они сами себя называют — или хотя бы на каком языке говорят.

Антропологи называют их сентинельцами, но понятия не имеют, как они сами себя называют — или хотя бы на каком языке говорят.

Едва ли не единственное, что об островитянах известно точно, — это их знаменитая нелюбовь к чужакам. О ней писал еще Марко Поло в 1296 году: «Это самая жестокая и дикая раса. Они убивают и съедают всех чужеземцев, оказавшихся у них на пути» (историки, правда, считают, что сам мореплаватель на Андаманских островах не был и просто пересказывал слухи, так что мог несколько преувеличивать). В 1867-м здесь село на мель индийское торговое судно; 86 пассажиров и 12 членов экипажа благополучно высадились на берег в шлюпке, но были атакованы туземцами. К счастью, никто не пострадал: пассажирам удалось отбиться, и нападавшие ретировались в джунгли. Гораздо меньше повезло заключенному, сбежавшему в 1896 году из колониальной тюрьмы. Проплыв 30 миль на самодельном плоту, он кое-как добрался до сентинельского берега; через несколько дней поисковый отряд обнаружил там его изуродованное, изрешеченное стрелами тело.

Сто лет спустя ничего не изменилось. В 1974-м на остров высадилась съемочная группа документального фильма «Человек в поисках человека» в сопровождении полицейских, антропологов и фотографа National Geographic. По воспоминаниям одного из ученых, они надеялись понравиться местным жителям «дружелюбным поведением и подарками». Прибывших встретили градом стрел. Разложив на пляже подарки (кокосовые орехи, живого поросенка, куклу, несколько алюминиевых кастрюль), гости вернулись в лодку, надеясь, что хозяева сменят гнев на милость. Но те в ответ продолжили обстрел с удвоенным энтузиазмом; одна из стрел ранила режиссера. Поросенка и куклу туземцы проткнули копьями и закопали в песок. А вот кокосы и кастрюли приняли с видимым удовольствием.

…Индийский антрополог Т. Н. Пандит, автор первой научной публикации о сентинельцах, впервые приехал на Андаманские острова в 1960-х. Поселившись в Порт-Блэре, построенной на острове Южный Андаман столице региона, он был поражен бедственным положением коренного населения.

Пришедшие на острова в середине XIX века англичане совсем не хотели уподобляться американским колонизаторам (или своим соотечественникам в Тасмании, которые за полвека случайно истребили все коренное население). Колонизаторам Андаманских островов были даны четкие установки: обращаться с местным населением «с величайшим терпением и человечностью» и демонстрировать дружелюбие. Но туземцы не были настроены дружить с пришельцами, захватившими их землю и вырубавшими их джунгли. Они нападали на колонизаторов; те отвечали карательными рейдами. Из Лондона их снова призывали к терпению, напоминая, что «островитяне, каким бы низким ни был их уровень развития, все-таки являются британскими подданными», а через некоторое время цикл повторялся.

Однако после одной особенно разгромной для аборигенов битвы (полторы тысячи голых воинов с копьями против мощи британского военного флота) конфликты прекратились. К удивлению англичан, теперь местные жители сами шли на контакт, вели себя дружелюбно, выпрашивали подарки — сначала кокосы и бананы, позже табак и выпивку — и даже согласились сменить привычные хижины на Андаманский дом, специально построенный для них поселенцами. Правда, оказалось, что все их умения и таланты (а островитяне прекрасно стреляли из лука, плавали как рыбы и превосходно охотились в джунглях) в городских условиях совершенно бесполезны.

Англичане искренне пытались «окультурить» туземцев. Занимавшиеся с ними учителя и проповедники перепробовали разные подходы: одни терпеливо старались научить островитян хотя бы носить одежду и разбирать буквы, другие, пытаясь войти в доверие, наносили на тело боевую раскраску и участвовали в ритуальных танцах. Ни то ни другое не помогло: да и как можно привить европейские ценности людям, не имевшим ни малейшего понятия о политике или частной собственности? Как обучить математике людей, в чьем языке не существовало чисел больше трех? В конце концов Андаманский дом превратился в подобие сувенирной мастерской: жильцы плели традиционные корзины, вытачивали луки и стрелы, но уже не для себя, а на продажу англичанам.

Как обучить математике людей, в чьем языке не существовало чисел больше трех?

По крайней мере, они на нас больше не нападают, радовались колонисты. Но оказалось, что вместе с агрессивностью из местных жителей как будто ушла сама жизнь: из 150 младенцев, родившихся у них с 1864 по 1870 год, ни один не дожил до двух лет. Коренное население косили эпидемии «европейских» болезней: пневмония, сифилис, корь, грипп, гонорея… За 70 лет колонизации численность островитян сократилась с 5 тысяч до 460.

Из десятка племен, живших здесь до появления англичан, на архипелаге Большой Андаман сегодня осталось только одно: джерава. Племя спасло то, что оно отказалось дружить с колонизаторами и, наоборот, ушло глубоко в джунгли, откуда иногда совершало жестокие нападения на окрестные деревни, убивая людей и скот. «Дружелюбные» племена погибли почти целиком; те несколько десятков человек, что еще оставались в живых, прозябали в нищете, болезнях и опиумной зависимости.

…Через несколько месяцев работы в Порт-Блэре до Пандита стали доходить слухи о другом выжившем племени — загадочном народе, обитающем на одном из малых островов и никогда не упоминавшемся в отчетах антропологов. Никто в точности не знал, как живут эти люди и даже как выглядят: одни описывали туземцев низкорослыми, темнокожими и без растительности на лице; другие уверяли, что они высокие, светловолосые и носят бороды. Только в одном все были согласны: это жестокие и беспощадные воины.

Больше всего Пандита удивило, что этот мифический остров находится совсем рядом — туда за несколько часов можно добраться на лодке. То, что он так долго оставался в изоляции, когда соседние давно были колонизированы, действительно выглядит чудом. Может, виной тому коралловые рифы, окружавшие остров и делавшие его почти недосягаемым для лодок; а может, маленький продуваемый всеми ветрами клочок земли просто не казался британцам достойным внимания.

Пандит стал первым антропологом, когда-либо ступившим на Северный Сентинельский остров. Правда, первая поездка оказалась не слишком удачной: приближаясь к берегу в компании местных чиновников и полицейских, Пандит еще видел в бинокль туземцев, но стоило высадиться на берег, те будто растворились. Все, что удалось увидеть, — несколько хижин из веток и листьев, рядом с которыми еще догорали костры. Визитеры оставили на берегу подарки (пластиковые ведра, конфеты, рулоны ткани) и уехали.

В 1970-х такие поездки повторялись довольно часто (и примерно с тем же результатом). В то время индийское правительство решило более настойчиво обозначить свои права на эту территорию: очередная делегация установила на берегу каменную стелу, извещающую, что остров — часть Республики Индия. Впрочем, сентинельцев, не подозревавших о существовании ни Индии, ни письменности, этот жест вряд ли впечатлил.

В 1980-х местные власти всерьез вознамерились наладить с туземцами контакт, и поездки на остров участились. Впрочем, индийцы по собственному опыту знали, что такое быть объектом колонизации, и не собирались повторять ошибок англичан. Приезжая на остров, индийцы не форсировали события и просто оставляли на берегу подарки в надежде умилостивить аборигенов: мешки с кокосами, бананы, зеркала, красные ленты, резиновые мячи, ожерелья из бисера, куски железа такого размера, что из них было удобно делать наконечники для стрел. Иногда во время этих визитов гости издали видели сентинельцев, иногда нет. Иногда туземцы довольно миролюбиво махали им, завидев в лагуне лодки, иногда демонстративно отворачивались. Бывали дни, когда они выбегали из джунглей, хватали подарки и тут же обстреливали стремительно отступающих индийцев. Зато в другой раз, когда у них перевернулась лодка, несколько вооруженных сентинельцев молча наблюдали за этим с берега, но стрелять не стали, хотя пришельцы в тот момент были легкой добычей. Это казалось добрым знаком. Но дальше дело не шло: за двадцать лет регулярных визитов с подарками островитяне ни разу не выразили намерения сократить дистанцию.

Бывали дни, когда они выбегали из джунглей, хватали подарки и тут же обстреливали стремительно отступающих индийцев.

…Пандит утверждает (и многие антропологи с ним согласны), что сентинельцы — единственное оставшееся на Земле племя, полностью избежавшее влияния современной цивилизации. Конечно, в СМИ каждые несколько лет появляются новости об очередном «потерянном племени», но при ближайшем рассмотрении эти сенсации чаще всего оказываются дутыми. (Самый большой скандал такого рода разгорелся в 1971 году, когда на Филиппинах обнаружилось якобы полностью изолированное от цивилизации племя; позже выяснилось, что это обычные фермеры, которых местные власти заставляли разыгрывать туземцев перед съемочными группами CBS и National Geographic.) Но даже если племя действительно жило в полной изоляции, стоит первому контакту с цивилизованным миром состояться — и изоляции конец.

Казалось, что рано или поздно это произойдет и с сентинельцами. И действительно, в 1991 году местная газета вышла под заголовком «Первый дружеский контакт!». Накануне на остров отправилась очередная делегация с подарками. Аборигены уже встречали гостей на берегу — и они впервые были без оружия. Один из мужчин, правда, все-таки прицелился в пришельцев из лука, но к нему тут же подошла женщина и опустила лук, после чего он демонстративно закопал его в песок. Позже местные жители зашли в воду и направились прямо к гостям — и те впервые раздавали кокосовые орехи прямо из рук в руки. Было очевидно, говорит Пандит, что это не случайность, а обдуманное коллективное решение. Антрополог был счастлив, но к этому чувству примешивалась печаль: уходила целая эпоха. Сентинельцы сопротивлялись цивилизации дольше всех на островах (а вероятно, и в мире), но вот сдались и они.

…Я приехал на Андаманские острова с плохими предчувствиями. Я боялся, что за эти годы Северный Сентинельский остров уже превратили в модный курорт для экотуристов, а островитян расселили по «цивилизованным» домам со спутниковыми антеннами. Но все оказалось наоборот: еще в 1996 году «подарочные экспедиции» полностью прекратились, и островитян оставили в покое. Никто из местных чиновников не смог объяснить, почему так случилось. Как я понял, тот «первый дружеский контакт» стал и последним: после него на остров организовали еще несколько поездок, но туземцы, как и раньше, встречали гостей копьями и стрелами.

«Первый дружеский контакт» стал и последним.

Я попытался договориться с местным гидом-бенгальцем по имени Джиоти, чтобы он отвез меня на остров: Джиоти жил в деревне неподалеку, часто рыбачил у берегов, иногда даже видел сентинельцев. Он объяснил, что посещение острова посторонними строго запрещено, окрестности патрулируются вертолетами прибрежной охраны, «и если они нас заметят — арестуют обоих; слишком опасно». Вместо этого Джиоти вызвался отвезти меня на территорию, где обитало племя джарава — то самое единственное из племен Большого Андамана, которое отказалось дружить с колонизаторами. Члены племени по-прежнему жили в джунглях и наводили ужас на соседние деревни. Антрополог, сменивший ушедшего на пенсию Пандита, сообщил, что я приехал как раз вовремя — кажется, джарава именно сейчас решили прервать многолетнюю изоляцию.

Жители деревни, граничащей с землями джарава, рассказывают: еще недавно туземцы устраивали на них засады, нападали на их дома, убивали людей и животных. Тридцать лет назад власти пытались наладить контакт и с ними, но это ни к чему не привело — джарава охотно принимали подарки, но набеги не прекращали. Последнее убийство произошло всего за несколько недель до моего приезда. Члены племени напали на пожилую крестьянку, работавшую в поле. И вдруг нападения закончились. А потом случилось и вовсе невиданное. В деревне средь бела дня показались несколько мужчин племени — веселые, дружелюбные и безоружные — и знаками попросили у фермеров кокосовых орехов. С тех пор они приходили за фруктами раз в несколько дней и вели себя так, будто и не было этих долгих лет кровавых убийств: улыбались, приветливо махали, охотно шли на контакт.

Местный полицейский признается, что он готов отдать им хоть все кокосовые орехи, лишь бы не возвращаться к вражде. Всего несколько месяцев назад джарава ранили одного из его констеблей, наконечник стрелы задел мозг, и остаток жизни бедняга проведет в больнице. Теперь все изменилось: например, на днях несколько членов племени сами зашли в полицейский участок, увидели включенный телевизор, несколько секунд в изумлении его разглядывали, а потом уселись и стали увлеченно смотреть вместе с полицейскими. Контакт состоялся. Теперь сентинельцы, похоже, действительно остались последним изолированным племенем на планете.

Фото на обложке: люди из племени джарава. Smithsonian Institution, National Anthropological Archives.