New East Photo Prize: Кто вошел в шорт-лист конкурса

Проект Михала Сираковски посвящен польским Судетам. После Второй мировой войны советская власть обнаружила в горах урановые родники и превратила местность в преуспевающий шахтерский край. Когда запасы в недрах иссякли, про регион забыли, оставив после себя безработицу и тысячи заброшенных шахт.

История Михала Сиерака — из Македонии. Первым, что увидел автор, прибыв в Скопье, стала 25-метровая статуя Александра Великого. Это серия о том, как македонцы восстанавливают историческое наследие и не могут поделить его с греками.

Для проекта «Потерянный горизонт» Данила Ткаченко сфотографировал объекты, которые представляют образ идеального космического будущего. Работы выполнены в формате 6х6, герметизирующем утопические государственные проекты в супрематический черный квадрат.

Елена Субач родилась в провинциальном городке на Галичине в семье иконописца и с детства раскрашивала в голубой небо над головой Девы Марии. Сегодня она фотографирует повседневную жизнь в подобных городках, которые застряли в безвременье, где-то между традициями и Богом, и показывает абсурдность происходящего.

Серия «Синхронистичность» — портрет поколения, родившегося или выросшего при распаде Советского Союза. Через синхронизацию ситуаций раскрывается несоответствие внутреннего мира постсоветского человека и окружающего его пейзажа, наполненного символами прошлого, потерявшими свой смысл. Большая часть проекта снималась в Украине, где, по мнению автора, эта «рассинхронизованность» выражена предельно отчетливо.

Рафал Милах показывает схожесть прибалтийских стран — Эстонии, Латвии и Литвы. До распада Советского Союза в 1991 году и с 2007 года, когда страны вошли в Шенгенскую зону, границ между ними не было. Автор наглядно показывает их отсутствие.

Проект Катрины Кепуле «Сиди тихо» — о жизни за пределами столицы Латвии. В нем автор любуется периферией, ищет национальную идентичность и точки соприкосновения современной Европы с различными наслоениями латвийского прошлого — советского периода или национального пробуждения 1980-х годов.

Андрейс Строкинс снял серию о Болдерае и Даугавгриве — микрорайонах Риги, которые на протяжении многих веков имели большое значение для города, но после Второй мировой войны пришли в упадок и превратились в запущенные периферийные территории.

Детство Зияха Гафича прошло под непрерывные артобстрелы: когда ему было 12, начался боснийский конфликт. «Потерянный рай» — проект о Боснии и Герцоговине спустя 20 лет после окончания войны. Автор показывает, как его страна борется с последствиями произошедшего и пытается жить дальше.

T(h)races — проект о влиянии 45 лет коммунизма на страну, которая уже почти десять лет состоит в Евросоюзе. Автор показывает, как Болгария адаптируется к новому образу жизни, пытаясь сохранить при этом национальную идентичность.

Несколько лет назад Дмитрий Лукьянов начал фотопутешествие по России с целью показать типичные периферийные образы. По мнению автора, внутренний культурный ландшафт страны заслуживает наибольшего внимания. Эти места остаются незамеченными, но имеют не меньшее значение, чем известные памятники культуры и истории.

«Блестящие и грустные» — это серия-портрет постсоветского поколения, которое застыло между утраченным прошлым и неопределенным будущем и скрывает грусть о несбывшемся за блеском и гламуром.

Уроженка Болгарии, Евгения Максимова заметила, что большинство ее детских воспоминаний связаны с китчевой эстетикой. Это вдохновило ее на создание проекта «Связанная ностальгия», для которого она сфотографировала предметы, служившие когда-то достоянием каждого дома.

«Заимствованные территории» — проект о том, как кино и фотография способны менять восприятие пространства и времени. В качестве примера Бран сфотографировал места, где американцы снимали вестерн «Хэтфилды и Маккои», и показал, как Румыния играла роль Западной Вирджинии и Кентукки. В серии представлены сцены без актеров, главным героем снимков выступает пейзаж.

«Северный мыс» — это часть серии «Крайние земли». Северный мыс — это самая закрытая северная территория на планете. Только советские военные базы и трудовые лагеря ГУЛАГа нарушали арктическую тишину этих земель. Несмотря на тяжелейшие погодные условия, Андрей сумел отснять эту заброшенную людьми местность.

Еще ребенком Алексей Кондратьев эмигрировал из Кыргызстана в США. Теперь он вернулся на родину, чтобы посмотреть, как меняется страна после распада Советского Союза. Как советские здания сосуществуют с архитектурой, которая больше напоминает Шанхай, Куала-Лумпур или Дубай. Как люди все меньше говорят по-русски и отдают предпочтение изучению английского и китайского.

В 2010 году около 200 тысяч тонн индустриальных отходов одного из заводов в Хорватии стало просто негде хранить, в результате чего образовалась так называемая Черная Гора. Лана Стожичевич создала свою собственную версию хорватского костюма, избегая ярких цветов, которые обычно используются в традиционной местной вышивке, оставив только черный и серый, чтобы приспособиться к новому ландшафту.

— Прежде всего о цифрах. Мы получили почти 1 100 заявок из 25 стран, что стало неожиданностью не только для команды The Calvert Journal, но и для редакционного сервера, в какой-то момент оказавшегося парализованным под грузом обрушившихся на него гигабайтов. Как следствие, отбор лонг-листа для жюри превратился в изнурительный марафон по отдаленным и не всегда обитаемым уголкам бывшего Восточного блока. Мне, как и многим другим членам нашей редакции, еще долго будут сниться руины заброшенных санаториев и психоделические краски зон экологического бедствия.

К слову, подобные темы повторялись в работах фотографов с завидной регулярностью, что ни в коем случае не снижает их художественной ценности. Как вы уже догадались, большая часть заявок так или иначе отсылала к проблематике поиска постсоветской идентичности на фоне бруталистских ландшафтов.

Однако диапазон проектов не исчерпывался жанром «архитектурной постапокалиптики». Среди заявок прослеживалось немало эзотерических сюжетов. Например, совершенно мартинпарровский репортаж о жизни петербургских доминатрикс или модная съемка, вдохновленная фильмами Лени Рифеншталь.

Вместе с тем, как и в любом конкурсе, жюри пришлось резать по живому и сформировать сравнительно компактный шорт-лист из сотен сильных и оригинальных проектов. Следующим шагом станет отбор финалистов для участия в выставке в Лондоне и определение основного победителя, но об этом мы еще расскажем подробнее. Пока же я хочу поблагодарить наших коллег из Bird In Flight и всех региональных партнеров, без которых подобный резонанс оказался бы немыслим.

— На всех конкурсах я вижу одно и то же — волну модных тенденций в фотографии. Временами мне кажется, что я нахожусь на дискотеке 1979 года: вокруг исключительно блеск трендов и визуальные образы, которые не раздвигают рамки того, какой должна быть современная фотография, чтобы выжить. Я могу перечислить клише, которые использовались фотографами, но не хочу останавливаться на негативе.

Я всегда ищу впечатлений, хочу, чтобы меня как эксперта по фотографии вывели из зоны комфорта. Кадры, которые мы выбрали, были сделаны с любовью и самоотдачей. В них использовалось мало модных образов. Напротив, финалисты понимают, что исход зависит от истории, а не от эстетики. Если вам, автору работы, не все равно, мне тоже будет не все равно.

Аналогия — посмотреть на фотографии вашей семьи 20, 50, 70 лет назад. Вы хотите быть брюками клеш или ментоловой сигаретой сегодняшней фотографии? Разумеется, нужно быть модным, но как долго ваша работа будет актуальной? Превзошли ли вы моду и тренды, чтобы стать вне времени? Рассказываете ли вы историю, у которой есть смысл и которая нужна обществу?

Вот тут начинаются великие работы, а просто хорошие остаются на обочине.